|
<<< >>>
Глава 8.
Утром Виктор встал с больной головой и соответствующим настроением. Трясущимися руками он достал из холодильника банку с мамиными огурчиками и, стуча зубами по стеклу, начал судорожно, со всхлипами глотать холодный рассол. Ледяная влага побежала по подбородку и затекла за воротник. Рубашка намокла и прилипла к груди. Со стоном он поставил банку на стол и с удивлением посмотрел на руки. Оказывается, он был в пиджаке. Опустив глаза, Виктор оглядел чудовищно мятые брюки:
- Вот дура, - раздраженно подумал он о Марусе, - еще бы в ботинках меня спать положила. Бестолочь!
'Бестолочь' стояла в дверях и пристально смотрела на него. Впервые ей в голову закралась мысль, а действительно ли она сделала правильный выбор. Этот худой небритый мужчина в жеваном костюме, гулко причмокивающий в трехлитровую банку, и есть ее супруг? Возлюбленный, с которым предстояло прожить всю жизнь и умереть в один день? Она даже поежилась, когда эта мысль холодной змеей заползла в мозг. В кухне резко пахло рассолом. Начинался первый день семейной жизни.
Послонявшись по квартире, угрюмый молодой муж напряженно поинтересовался:
- А мать где?
- Съели, - односложно ответила Маруся.
- М-м-м: А если серьезно?
- В гостях. У моих родителей.
- Ясненько, - Виктор побарабанил пальцами по столу, с трудом расстегнул намокшую вверху рубаху и жалобно попросил: - Сходи за пивом, а! Плохо мне.
Взяв бидончик, Маруся отправилась на улицу. Пивной ларек украшала обычная фанерка 'пива нет'. Что там делала продавщица, оставалось загадкой. Зачем мерзнуть в пустой будке при отсутствии товара? Жаль, конечно. Разливное пиво было намного дешевле, но, делать нечего, пришлось пойти в торговый центр. В винном отделе она пристроилась в хвост хмурой похмельной очереди. Через пару минут непривычную к таким ароматам Марусю замутило от запаха перегара, щедро источаемого легкими полутрезвых сограждан. Получив вожделенное 'лекарство', она полетела домой.
- Почему только одну? - недовольно спросил Виктор, выхватив бутылку у нее из рук и открыв прямо в прихожей о дверную ручку. Пиво, пузырясь, с бульканьем провалилось в измученный организм. С сожалением посмотрев на опустевшую емкость, супруг сунул ее Марусе в руки и, постанывая, поплелся в глубь квартиры. Костюм он так и не снял. Она разделась и прошла в комнату. Виктор опять спал.
Радости начинающейся семейной жизни окончательно разочаровали молодую жену.
Потянулись томительные серые будни. Белое платье, замотанное в полиэтилен, висело в шкафу, костюм был отчищен и выглажен, подробности свадьбы и вранье про первую брачную ночь были многократно обмусолены с девчонками. Свекровь уехала к себе в деревню, даже не попрощавшись. Все как у всех.
Через месяц у Виктора начались проблемы на работе. В отделе кадров обнаружили, что сотрудник секретной лаборатории прописан в общежитии, а это противоречило каким-то их внутренним нормам и правилам. Виктор страшно ругался на бюрократов и многократно в лицах повторял разговор, состоявшийся у него с начальником. Теперь он вынужден был прописаться в Марусину квартиру, попросив ее не сообщать об этом родителям, чтобы не спровоцировать скандал. Она согласилась, прекрасно понимая, что мама, если узнает, устроит им 'Варфоломеевскую ночь'. Если бы Валентина Макаровна услышала эту неправдоподобную историю про отдел кадров, то живым бы зять от нее не ушел. Но судьба распорядилась так, что этот милый секрет молодоженов до поры до времени так и остался секретом.
- Согласись, глупо: мы женаты, живем вместе, но прописаны по разным адресам, - горячился Виктор.
Маруся немедленно соглашалась. Если бы она знала, что представляет из себя процедура прописки, то, скорее всего, не решилась бы на этот опрометчивый шаг.
Первый поход в паспортный стол оказался неудачным. Придя к открытию, они с изумлением увидели клубящуюся перед входом толпу.
- Может, что-то случилось? - неуверенно сказала Маруся, пока они приближались к людскому скопищу.
Как выяснилось, ничего особенного не случилось. Словоохотливая бабулька сказала, что зря они пришли, поскольку занимать нужно за несколько часов до открытия, теперь они в любом случае не успеют.
В следующий раз они приехали к семи утра, чтобы попасть в список счастливчиков. Но и эта попытка оказалась напрасной, поскольку выяснилось, что там внутри есть какие-то окна, и занимать очередь надо именно в свое окно. Попасть в помещение можно было только через пару часов, во время приема, а узнать у стоявших, к какому окну относится их адрес, не получилось, поскольку все качали головами и недоумевающе пожимали плечами.
Разозленный Виктор сообщил в пространство все, что он думает, и уехал на работу, велев Марусе вернуться, когда паспортный стол откроется, и вычислить 'это поганое окно'.
К девяти она вернулась и едва не была побита окоченевшими и раздраженными посетителями. Паспортный стол уже открыли, но хвост очереди маялся на улице, не поместившись в маленьком душном помещеньице.
- Если все такие умные будут лезть без очереди, то мы туда и к вечеру не попадем, - злобно пропыхтел мужик в лохматой меховой шапке, оттирая Марусю от входа. Высокая худая женщина молча пихнула ее в плечо с такой силой, что девушка чуть не скатилась вниз по грязным ступеням узкого крылечка. От падения ее спасло только то, что конец хвоста очереди змеился вдоль перил, и сердобольные сограждане не дали ей упасть.
- Тетка ты что, совсем уже! - сердито крикнул молодой парень. - Чуть не покалечила девчонку!
- Хулиганка, - визгливо подхватила пожилая женщина и начала с преувеличенным усердием отряхивать Марусино пальто.
- Спасибо, - смутилась та, - я не испачкалась.
- В милицию надо эту жердь сдать, - не унималась добровольная помощница. - Гоните ее из очереди.
Поскольку каждый стоявший являлся эквивалентом 5-7 лишних минут ожидания, очередь оживилась и уже готова была устроить расправу. Длинную драчунью спасло лишь появление на сцене нового действующего лица. Полная величавая женщина, распространяющая вокруг себя удушающее амбре дорогих духов, не глядя ни на кого, поднялась по ступенькам и молча стала ввинчиваться в тамбур.
- Э, держи, куда! - завопили все. Начался небольшой переполох, пользуясь которым, Маруся проскользнула за женщиной, крича вместе со всеми:
- Не пускайте ее без очереди! Безобразие!
Еще час ушел на борьбу с плотной людской массой, сквозь которую можно было продвигаться только со скоростью хромой черепахи. Маруся ползала от окна к окну, пытаясь вычислить свое.
Наконец, шепча 'третье, третье, третье:', она стала пробираться к выходу.
Прописка затянулась: то не хватало документов, то на нужных бумагах не было какой-то подписи или печати, то все было, но вдруг выяснялось, что срок годности очередной справки иссяк накануне.
- И чего, - бесновался Виктор, изогнувшись и пытаясь засунуть голову в узкое окошко. - При чем здесь срок? Что она, испортилась?
- Не скандальте тут, - индифферентно отвечала паспортистка, зевая во весь рот и поблескивая золотым зубом. - Сделаете новую справку и приходите.
- Где ее делать?
- Здесь!
- Возмутительно, - вопил Виктор. - Ну, так сделайте и сами у себя примите!
- Не могу, нужна подпись начальника и печать.
- А начальник где?
- В крайнем окне.
- К нему очередь со всех микрорайонов, - услужливо подсказал маленький худощавый мужчина, стоящий за ними. - А сюда Вас второй раз без очереди не пустят. Тут порядок такой. Уж я-то знаю, третий месяц хожу.
Через две недели проблему решил пузырек французских духов, подаренный Виктором нужной паспортистке. Маруся, у которой не было не то что французских, а вообще никаких духов, не возражала. Она привыкла обходиться слабенькой туалетной водой и огрызками оставшейся косметики. Когда однажды она попросила у Виктора деньги на помаду, он сообщил, что помада ей не идет вообще. Его, мол, больше привлекает ее натуральная красота, не обезображенная химией. Маруся обрадовалась и перестала претендовать на обновление косметички.
Самая близкая ее подруга Дина, услыхав в пересказе сей сомнительный комплимент, отреагировала тут же:
- Ты погоди, скоро он тебе скажет, что голая ты ему нравишься больше, чтобы на тряпках сэкономить.
Но Дина не была авторитетом в этом вопросе. Она работала официанткой в валютном кафе и смотрела на мир иначе. Другие доходы, иной круг общения подразумевали и извращенную оценку окружающих. Динуля считала, что у мужиков всегда надо брать, даже если они не готовы отдавать что бы то ни было. Она успешно претворяла свою позицию в жизнь. Марусе это не подходило. Слова Виктора хотелось расценивать именно как комплимент, а не как проявление скупердяйства.
Глава 9.
Новый год они собирались встречать у родителей, но все сорвалось, поскольку Виктор вернулся с работы только в одиннадцать ночи, совершенно пьяный и лег спать. Маруся позвонила маме и дрожащим от обиды голосом попыталась изобразить радость:
- Ой, мам, у нас планы поменялись, мы идем в другое место. Вы не обидитесь?
Конечно, мама обиделась, о чем не преминула ей сообщить:
- Если бы ты предупредила заранее, то мы тоже не сидели бы дома, как два старых валенка! Возмутительная беспардонность!
- Мусик, давай не будем ссориться, - едва не разрыдалась Маруся. - Новый год, ведь!
Мама смягчилась, они обменялись дежурными поздравлениями и попрощались.
Это был первый Новый год вне дома. Несмотря ни на что, этот праздник Маруся всегда встречала с родителями. В эту ночь она сидела в пустой кухне и печально смотрела в окно. С улицы доносились хлопки фейерверков и радостные крики. В квартире густой пеленой повисла тягучая тишина. Телевизор был в комнате, где спал Виктор, идти туда не хотелось. Маруся разогрела вчерашний суп и, сгорбившись, села за стол. Они планировали, что пойдут к родителям, поэтому холодильник был почти пуст. Елочки тоже не было.
В тарелку с тихим плюханьем начали падать горькие тяжелые слезы. Она судорожно вздыхала, пытаясь остановить рыдания, но истерика сама по себе набирала обороты, и заглушить ее не получалось.
На утро произошла первая ссора. Маруся орала на Виктора, осыпая его оскорблениями. Он не остался в долгу, и скандал понесся, как разъяренный бык, круша хрупкие останки семейного благополучия и топча едва зародившиеся ростки надежды на счастье. Впервые за все время ей захотелось его ударить. В какой-то момент они оба выдохлись и замолчали, тяжело дыша и с ненавистью глядя друг на друга.
Маруся не выдержала первой. Всхлипнув, она убежала в ванную и долго надрывно плакала там. Через некоторое время слезы закончились. Она еще некоторое время громко скулила в надежде, что пристыженный Виктор придет просить прощения. Наконец ей надоело сидеть на холодном бортике, и она вышла. Квартира встретила ее гробовой тишиной. Виктора дома не было. Маруся обалдело осмотрела вещи в прихожей, решив, что муж просто спрятался и сейчас выскочит откуда-нибудь, как черт из табакерки. Его куртка и ботинки отсутствовали. На всякий случай она проверила шкафы и заглянула за занавески. Супруг растворился в праздничной дымке первого дня наступившего года.
Маруся начала строить планы мести. Лучше всего, конечно же, покончить жизнь самоубийством. Она даже расплакалась от жалости к себе, представив гроб, усыпанный цветами и рыдающего у могилки Виктора. Единственное, что вселяло сомнения - отсутствие уверенности в том, что муж действительно будет скорбеть, как положено. В свете последних событий от него можно было ожидать чего угодно. Панихида могла превратиться в праздник души для нечуткого супруга. Кроме того, невозможность собственными глазами увидеть последствия своей безвременной кончины, направила Марусины мысли в другое русло.
- Надо его напугать, - решила она. - Пусть думает, что я его бросила.
Она схватила старую спортивную сумку и начала набивать ее своими вещами, представляя, как ужаснется Виктор, открыв шкаф и обнаружив пустые полки. Он начнет метаться, рвать на себе волосы и помчится ее искать. Но и тут мысль зашла в тупик, поскольку богатая Марусина фантазия отказывалась рисовать сцену примирения. Необходимо было определить место, где это произойдет. Но такового места не было. Маруся вдруг в ужасе поняла, что пойти-то ей, собственно, некуда! Эта квартира, по которой она сейчас металась, собирая вещи, была ее единственным убежищем. О том, чтобы поехать к родителям, не могло быть и речи. Представив мамино лицо и торжествующе воздетый к потолку указательный палец, Маруся сникла. Подруги жили с родителями. Единственная самостоятельная из них - Дина - жила с кавалером. Вряд ли ее ухажера устроит наличие Маруси на снимаемой жилплощади.
Поразмыслив некоторое время, она аккуратно разложила содержимое сумки по местам, и начала загружать ее вещами исчезнувшего мужа.
- Я его выгоняю, - решила Маруся и начала увлеченно продумывать очередную картину примирения.
Пойти ему будет некуда. Упав на колени, он повинится и будет умолять о прощении: Что-то не то. Получается, что он останется не из-за любви, а просто потому, что негде жить. Она внезапно похолодела, вспомнив, что у Виктора есть бывшая жена и ребенок. А вдруг он с ними общался, а она не знала об этом? Он ведь запросто может опять переехать туда. Маруся торопливо разложила уже упакованные для 'изгнания' вещи по полкам и растерянно присела на диван. Как ушат холодной воды на нее обрушилась очередная догадка:
- Он не просто ушел, он вернулся туда, к Веронике:, - Маруся разрыдалась, уткнувшись в шершавую спинку дивана.
На улице стемнело. Год для нее начинался кошмарно. Не даром говорится, как встретишь - так и проведешь!
Ночью вернулся абсолютно пьяный Виктор. Свалив в прихожей вешалку, он добрел до кровати и, хрюкнув, как старый боров, грохнулся плашмя на затаившуюся Марусю. Возмущенная жена решила было, что супруг вспомнил про супружеский долг, и начала обличительную речь, прерванную на кульминационном моменте богатырским храпом. С трудом она выползла из под исходящей алкогольными парами туши и, глотая слезы, ушла на диванчик.
В семейной жизни молодоженов образовалась трещина, которая разрасталась с каждым днем. Маруся переехала в маленькую комнату. Они разговаривали лишь по необходимости. Иногда Виктор не приходил ночевать, но Маруся уже не сомневалась, что нет никаких секретных испытаний. Однажды, стирая свитер мужа, она нашла на нем несколько длинных блондинистых волос. Сердце заколотилось так, что едва не выпрыгнуло. Одно дело подозревать его в измене, и совсем другое - получить доказательство.
Виктор смотрел хоккей. Постояв некоторое время в дверях, Маруся дрогнувшим голосом спросила:
- Ну, как поживает твоя блондинка?
- Которая? - лениво спросил он.
- Длинногривая, - напряженно пояснила Маруся.
- Отстань, а! Не видишь, я занят.
- Передавай ей от меня привет, - с горьким ехидством сказала она и вернулась в ванную.
Все было не правильно. Ее трясло, как в лихорадке. Надо было не так сказать! А как? Она так и не поняла, подтвердил Виктор наличие любовницы или опроверг. Посоветоваться было не с кем. На вопросы подруг она отвечала, что все хорошо, и каждый день придумывала новые подробности, подтверждающие безоблачное счастье молодой семьи. Если мама узнает хоть малую толику того, что происходит, Виктора можно будет хоронить под грустную музыку. Оставалась Дина.
Глава 10.
На лекции Маруся не пошла. К обеду она приехала в кафе, где работала Динуля. Потоптавшись перед вылизанным блестящим входом в валютный подвальчик, она собралась с духом и вошла. На всякий случай, чтобы не ударить в грязь лицом, Маруся взяла с собой всю скудную наличность, оставшуюся от стипендии. К ней тут же бросился молодой человек в форме швейцара, осветив сумеречный холл белозубой улыбкой. Когда он разглядел вошедшую, улыбка его поувяла, а через мгновение погасла совсем:
- Здесь только за валюту, - презрительно процедил он, перегородив дорогу. То, что он моментально распознал ее неплатежеспособность, было дурным знаком.
- Здорово же я выгляжу, если меня даже в кафе не пускают, - приуныла Маруся и, заикаясь, пролепетала: - Вы не подскажете, как мне Дину найти.
Внезапно лицо парня преобразилось, и он снова приветливо улыбнулся:
- Стой здесь, сейчас позову. Чего ж ты через парадный вход поперлась, надо было через черный.
И он исчез в глубине причудливо оформленного коридора. Вернулся он буквально через минуту, обнимая за талию Дину и что-то шепча ей на ушко. Дина фыркала и стряхивала его руку.
- О, Маринка, - радостно завопила она. - Никак ты разбогатела?
Маруся покраснела и жалобно посмотрела на подругу. Ей было неудобно перед парнем, а очередной намек на финансовую несостоятельность больно полоснул по самолюбию.
- У меня к тебе разговор. Ты когда заканчиваешь?
Дина посерьезнела и внимательно вгляделась в Марусино лицо.
- Отключи-ка локаторы, - не глядя, бросила она швейцару. Тот подобострастно хихикнул и отошел в сторону.
- Что случилось? Деньги нужны?
Это был единственный Динкин минус. Она была надежным другом, честным и порядочным, но на деньгах ее клинило. Она выросла в сильно пьющей семье, была младшей, третьей дочерью безалаберных родителей, всегда донашивала ветхие вещи сестер и плохо питалась. Валентина Макаровна подкармливала ее, ненавязчиво подкладывая куски побольше, и сокрушенно вздыхала, глядя как девочка торопливо мельтешит ложкой.
- Ты не спеши, питаться надо правильно, пищу надо тщательно пережевывать, - пыталась она научить дочкину подругу.
- Пока пережевываешь, остальные твою тарелку подметут, - бесхитростно поясняла Дина.
Динуля всегда хотела стать богатой и уйти из семьи. Нет, своих родных она любила, но жить хотела отдельно.
- Тебе, Маринка, не понять, у тебя жизнь другая. И слава Богу, - говорила она в редкие минуты откровений. - Я хочу ездить к ним в гости, понимаешь? Только в гости, но не жить там, - и подумав, добавляла. - Но не часто. А так, раз в месяц. Заехать, посмотреть на них, денег подкинуть и бежать:
Дина давно и безвозвратно повзрослела. Когда она появлялась в их старом дворе, шикарно одетая, благоухающая дорогими духами, бабки, как мухи оккупировавшие единственную уцелевшую на детской площадке лавочку, злобно шептались и строили догадки по поводу ее заработков.
Услышав эпитеты, которыми ее награждали злобствующие пенсионерки, Дина лишь весело хохотала и показывала язык. Возвращаясь в дом, где она выросла, Динуля впадала в детство и вновь начинала чувствовать себя девчонкой.
Сейчас она стояла перед Марусей в расшитом коротеньком сарафанчике, подчеркивающем национальный колорит заведения. Высокая красивая оформившаяся девушка с глазами умудренной жизненным опытом женщины в детском маскарадном костюме. В этом было что-то противоестественное. Да и вся жизнь оказалась какой-то вывернутой на изнанку. Совсем не об этом мечтали они в детстве.
- У меня надолго, - виновато сказала Маруся. - Я тебя подожду, ты только скажи, во сколько зайти.
- Я через полчаса сменяюсь, погуляй пока, я выйду, - внимательно сверля ее взглядом, ответила Дина. - Ты не ответила, в чем дело.
- Дела семейные, - попыталась пошутить Маруся, но получилось так горестно, что она едва не расплакалась.
- Ясненько, - печально поджала губы подруга. - Не кисни, сейчас все решим.
Маруся вышла на улицу и начала бестолково метаться в поисках места, с которого можно будет сразу увидеть выходящую из кафе Дину. Сначала она встала на узкий тротуарчик, тянущийся вдоль набережной, но ее задевали спешащие по своим делам прохожие. Тогда она вернулась на другую сторону дороги и прижалась в стене дома: сверху капала вода. Задрав голову, Маруся увидела гигантскую сосульку, хищно нацелившуюся прямо на нее. Она в ужасе отошла к краю тротуара, где была немедленно обрызгана проносящимися мимо машинами. Места не было.
- Для меня вообще нет места в этой жизни, - тоскливо подумала она, решив слиться с толпой и плыть по течению. Продефелировав пару раз туда-обратно, она дождалась Дину. Оказывается, Дина была на машине.
- А кто за рулем? - Маруся испугалась, что с ними поедет очередной подружкин бойфренд, и поговорить не удастся.
- Я наш штурман и рулевой, - радостно оповестила Дина. - Только ехать будем медленно, я права недавно получила, лихачить еще не начала.
Маруся опасливо села в новенькие красные 'Жигули':
- Ты точно умеешь водить, - на всякий случай переспросила она подругу.
- Ну, как-то я ведь до работы доехала, значит, и вернуться смогу, - успокоила ее Дина. - В крайнем случае, руками ее оттолкаем до дома, - и она весело рассмеялась.
Марусе смешно не было. Она уже готова была начать толкать драндулет сама, лишь бы не сидеть внутри. Динулины водительские навыки ее не вдохновляли.
- Дома поговорим, - посерьезнела Дина, - я за рулем не отвлекаюсь.
Маруся лишь судорожно кивнула, вцепившись руками в подвернувшиеся детали интерьера.
- Слышь, мать, все не так плохо! Расслабься, - похлопала ее по руке юная водительша.
- Да не, все нормально, я и не напрягалась, - просипела Маруся, страдая от тяжелых предчувствий.
- Тогда руки убери, - спокойно сказала Дина, сковыривая ее окаменевшую конечность с рычага переключения скоростей. - Держись за что-нибудь другое.
- Угу, - простонала Маруся и начала пристегиваться.
- Это ты зря, - ободрила ее Динуля. - У непристегнутых пассажиров в случае аварии есть шанс вылететь через лобовое стекло и уцелеть:
Маруся немедленно прицепила ремень безопасности на место.
- : или наоборот, убиться насмерть:
Позеленевшая пассажирка опять взялась за ремень:
-: но лучше уж вылететь, чем ждать потом, пока тебя из этой покореженной консервной банки достанут!
Маруся, обмякнув, расползлась по сидению и жалобно проныла:
- Давай на метро, а?
- Никакого дезертирства я не допущу, - грозно сдвинув брови, рыкнула Динуля.
Мотор долго натужно чихал, на короткое время подарив позеленевшей Марусе надежду на то, что тарантас все-таки не заведется и не помешает ей дожить до глубокой старости.
Неожиданно двигатель взревел, разбив хрупкие мечты невольной пассажирки, и машина начала медленно пятиться. Маруся в ужасе смотрела на поток транспорта, несшийся мимо. Автобусы, грузовики, легковушки, все это неминуемо должно было смять жалкий маленький 'жигуленок'.
Динуля, вывернув голову назад, сердито шептала, не прекращая движения:
- Ну-ка, мужики, кыш с проезжей части, не видите, тетка разворачивается!
Как это ни странно, но ей удалось вырулить. Ехала Дина аккуратно, соблюдая правила и трусливо прижимаясь к поребрику.
Внезапно машина резко затормозила, и непристегнутая Маруся больно ударилась о лобовое стекло. В голове отчетливо зазвенело. Когда звон поутих, донесся голос Дины:
- Урод, дальтоник! Зеленый же, чего тормозишь?
- Простите, задумался. Тут стрелка только прямо, а мне повернуть надо, вот я и:
- С ума сойти, - бушевала подруга. - Мы чуть не врезались! Если стрелка прямо, то и ехал бы по стрелке! Задумался он! Дома на горшке думать будешь, а здесь дорога! До-ро-га! - по складам повторила она.
- Я возмещу ущерб, - жалобно проговорил мужской голос.
- Если б ты нас 'ущербнул', то я б тебя вообще сейчас убила!
- Вы такая эмоциональная:
- Похами еще! Попрошу без намеков!
- Я в хорошем смысле:
- Слушай, комплиментщик, мой тебе совет: пересаживайся на самокат, так безопаснее и для тебя и для окружающих.
- У самоката крыши нет, - серьезно ответил оппонент.
- А ты с крышей купи, - посоветовала Дина. - Все, освободи дорогу, юноша, мы опаздываем.
- Рискую показаться назойливым, но не дадите ли Вы свой телефон?
- Не давай, - очнулась Маруся и упала локтями на водительское место, пытаясь высунуть голову из машины. - Он тебе потом отомстит!
- За что? - хором удивились спорщики, уставившись на лежащую поперек салона Марусю.
- За хамство, - убежденно ответила она.
- Слышь, Маринка, у тебя, похоже, сотрясение мозга. Да, дядя, ты прав, ущерб имеет место быть. Вон у барышни шишак какой наливается, с тебя бутылка!
- Вы пьете? - расстроено спросил парень. Теперь Маруся смогла его разглядеть: невысокий, коренастый, интеллигентного вида, в очках и при галстуке.
- Не, - серьезно ответила Дина. - Мы колемся. Но у тебя же все равно дозы с собой нет. Так хоть бутылкой разживемся, правда, Маринка!
- Смешно, - вежливо ответил очкастый. - Я вообще-то врач, может быть, стоит Вас осмотреть? - Это уже было адресовано Марусе.
- Ага, щас разденусь только, - буркнула она, отползая на пассажирское место.
Телефон незадачливому эскулапу Дина все-таки оставила.
- С ума сошла, - прошипела Маруся, когда подруга, наконец, уселась в машину.
- Перспективный юноша, - пояснила свои действия Дина. - Иномарку, знаешь ли, не каждый себе может позволить.
Маруся затихла, потеряв интерес к скользкой теме.
|
