|
<<< >>>
Глава 19.
Первые месяцы с малышом оказались кошмаром. Нескончаемым, мучительным и тяжелым. К хронической усталости и нервозности прибавился еще и постоянный страх за ребенка. Виктор сыном почти не интересовался. С одной стороны, Марусе было обидно, что он не восторгается мелкими достижениями сына, не любуется им, как она, не играет и не подходит к ребенку, когда он плачет. А с другой - это радовало: она ревновала малыша даже к соседям по лестничной площадке, которым Максимка иногда улыбался во весь свой беззубый рот. Кроме того, Виктор, шлявшийся неизвестно где, казался ей источником всевозможных микробов и заболеваний, начиная с банального ОРЗ и заканчивая какой-нибудь венерической дрянью, которую он в один прекрасный день мог принести от очередной своей подружки. В том, что у мужа кто-то есть, она не сомневалась. На выполнение супружеского долга он больше не посягал, спал отдельно, а однажды несколько дней проходил с подозрительным синяком на шее. Фактически их брак рухнул еще тогда, в первый день после выписки, когда Маруся шмякнула похотливого супруга об пол. А любовь умерла еще раньше, в ночь рождения сына.
Перестав быть женой, она стала матерью. Сумасшедшей, самозабвенно любящей сына клушей, готовой выцарапать глаза любому, кто скажет про Максика плохое слово.
Вес после родов в норму не пришел. Почему-то не исчез живот. Он просто слегка опал и обрел размеры, как при 5-6месячной беременности. Пришедшая к ней в гости Дина ужаснулась, увидев громадную расплывшуюся Марусю в бесформенном халате, похожем на драпировку танка.
- Ты вот что, заканчивай это упадничество, - сурово сказала Дина, отводя глаза от блюда с магазинными кексами, которые Маруся уничтожала в два укуса. - Муж явление временное и быстро проходящее, а вот себя запускать нельзя. Надо качать пресс, приходить в форму. На что ты стала похожа?
- Да зачем Дин, для кого? Максимка меня любит, а другие мужчины меня не интересуют.
- А если однажды кто-то тобой заинтересуется? Или ты полюбишь?
- Да ну брось ты, - добродушно рассмеялась Маруся. - Кто мной заинтересуется? А меня мужики не волнуют. Все. Отволновалась.
- Да, бабуля! Зубы на полку, костыли под диван и на кладбище! С таким настроем только жизни радоваться: Каждому человеку дается в жизни шанс любить и быть любимым. Один раз. У тебя этого раза еще не было.
- Ты забыла, что у меня муж есть? Вон мой шанс, придет ночью пьяный и спать завалится. Если, конечно, придет.
- Это не муж и не шанс, а ошибка природы! И твоя, кстати, тоже. Тебе показалось, что это любовь. Не угадала. Твоя любовь еще впереди.
- Динуля, это все теории! Даже если за мной прискачет принц на белом коне, увезти меня в прекрасное далеко он не сможет. Под моим весом у лошади хребет переломится, у принца пупок развяжется, и буду я их хоронить:
Дина с жалостью посмотрела на подругу:
- Ты себя похоронила, дурища! Ты хоть понимаешь, что избыточный вес - прямая дорога на больничную койку, если не дальше. Тебе ребенка надо вырастить, на ноги поставить. Или ты готова доверить его воспитание своему убогому Витюше?
- Я здорова абсолютно, что ты каркаешь, - неуверенно сказала Маруся.
- Не можешь ты быть здорова! Здоровые люди помещаются на табуретке, не жрут кексы килограммами и покупают одежду в нормальных магазинах! - вспылила Дина, поняв, что задела подругу, и надо ковать железо, пока горячо.
- Злая ты, - обиделась Маруся.
- Я не злая, я честная. А что ты хотела услышать? Ах, ты стройная, как березка, и как тебе удалось после родов сохранить такую фигуру, - закатила глазки Дина. - Кстати, - спросила она уже нормальным голосом, - а правда, как это тебе удалось сохранить после родов такой живот? Ты что, зарядку вообще не делаешь?
Маруся удивленно посмотрела на нее:
- Подавляющее большинство людей ни разу в жизни не делали зарядку. Ты что, серьезно считаешь, что если я пару раз присяду и умудрюсь наклониться, то у меня весь этот жир пропадет?
- Если пару раз, то нет! Ты специально говоришь глупости, чтобы дискредитировать идею. Если ты будешь заниматься собой ежедневно, если будешь бороться, то получится. Вот муж твой придурочный спивается. А ведь может перестать пить, найти нормальную работу, стать человеком. Просто не хочет он быть нормальным мужиком. Не хочет! И ты ему под стать, такая же. Плывешь по течению, ждешь, пока тебя в омут какой-нибудь затянет.
От этого сравнения Марусю даже передернуло:
- При чем здесь выпивка? Он деградирующий алкаш. Он может пить, может не пить. У него есть выбор, а у меня нет! Что бы я ни делала - вес никуда не денется! Это на генетическом уровне.
- Кто это тебе в генах напортил? Что-то не припомню у тебя слоноподобных родственников, - Дина осеклась, почувствовав, что сказала лишнее.
- Ты посмотри, сколько полных ходит по улицам, - запальчиво возразила Маруся. - Думаешь, никто не пытался похудеть? Просто это невозможно. Поправиться легко, а вот сбросить вес нельзя. Это физиология такая.
- Маринка! При чем здесь физиология? Ты что, в медицине начала разбираться? С каких пор, интересно? Слушай, а давай поспорим, что можно сбросить. Ну ладно, я согласна, что вернуть твои 50 килограмм уже не получится, но хоть слегка сбросить-то можно. По статистике полные живут на 10-15 лет меньше стройных, - соврала она в довершение первое, что пришло в голову. - Ты что, не хочешь у Макса на свадьбе погулять?
Так далеко Маруся не загадывала.
- Дин, ты что, обалдела? - спросила она, покосившись на свое пухлое сокровище, тихо брякавшее в кроватке пестрой погремушкой. - Ты его уже женишь? Погоди, он хоть писаться перестанет. Во тебя понесло-то, - улыбнулась Маруся, представив Максимку в крохотном смокинге с атласной черной бабочкой на руках у высокой невесты в белоснежной фате, закрывающей лицо. Улыбка увяла. Действительно, когда-нибудь появится девушка, которую сын променяет на мать. Именно променяет. Сердце сжалось, и она сердито сказала:
- Еще чего не хватало, ему еще образование получить надо, на ноги встать. Какая свадьба? Ну тебя, с глупостями со всякими!
- Ладно, не надо свадьбы, - покладисто согласилась Дина. - Только кто за этим проследит, если ты из-за своего ожирения оставишь мальчика сиротой?
- Да хватит каркать! - вспылила Маруся. - Ты чего вообще пришла, к поминкам меня готовить?
- Нет, - серьезно ответила Дина. - К новой жизни! Чтобы тебе потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Это не я, это классик сказал.
- Зануда! Да некогда мне этой ерундой заниматься. Не-ког-да! - по слогам повторила она, уставившись на подругу. - Вот когда родишь сама тогда поймешь. Мы говорим на разных языках! Гусь свинье не товарищ!
- Да, Марин, я гусь! Только я тебе именно товарищ. Если ты хочешь со мной поссориться и вытолкать, чтобы продолжать тут спокойно жиреть, не надейся. Мы, гуси, друзей в беде не бросаем!
- Дина, - взмолилась Маруся. - Да не хочу я тебя обидеть. У меня ребенок маленький, муж алкаш, пеленки, гулянки, готовки, поликлиники: Ты даже не представляешь, мне в ванне полежать некогда!
- Конечно, - подхватила Дина. - В ванне полежать некогда, зарядку сделать некогда, а сожрать целое блюдо кексов - это быстро! Раз - и нету! Ты кому врешь? Ты себе врешь, ты пытаешься оправдать свое бездействие. Тебе дуре надо разводиться и искать нормального мужа и отца для Макса! Или ты хочешь, чтобы твой сын рос, видя перед глазами такой замечательный пример. Тогда жди. В старости к тебе будет приползать синерожий сын-алкоголик и сшибать деньги на бутылку!
- Тьфу на тебя! - Маруся поплевала через плечо и постучала по столу. - Ты ж говорила, что я до старости не доживу.
- А ты при таком раскладе рано состаришься! - отбила атаку Дина. - Я ж чего пришла, я тебе кавалера нашла, а раз так, то, извини.
- Стара я для кавалеров, Дин, - Маруся уже остыла и сникла. - Да и позориться неохота.
- Да уж, четверть века - это тебе не шуточки! Пенсия не за горами! Маринка, какую ты чушь порешь! Не будешь ты позориться, если мы тебя в норму приведем. Да соглашайся ты, дуреха! Я ж не могу тебя бросить. Ты сына родила, ты теперь за него отвечаешь! Он вон лежит, памперс закакивает, и от тебя зависит, что из этого обкакиша вырастет. Оставишь все, как есть, пеняй на себя. Он тебя не простит. Не плыви по течению, как : сама знаешь что!
Маруся хмурилась, о чем-то мучительно размышляя. Дина ткнула ее в мягкий бок:
- Давай, давай, начинаем новую жизнь. Решайся.
- Ну, гляди, - хлопнула рукой по столу Маруся. - Если не получится, то я:
- Хуже уже не будет, это я тебе гарантирую! - обрадовалась Дина и отняла у подруги последний кекс. - Все, мать! С сегодняшнего дня ты на диете!
- Давай с завтрашнего, - умоляюще прошептала Маруся. - У меня такая кулебяка в духовке.
- Вот я ее и съем, мне пока можно.
- Да лопнешь же. Ну Дин, напоследок?
- Перед смертью не надышишься, - менторским тоном отрубила Дина. Потом, помолчав, добавила: - Но чтоб в последний раз! Доставай свою кулебяку. Сейчас мы ее приговорим, чтобы алконавту твоему не досталась!
Глава 20.
Начинать новую жизнь оказалось невероятно тяжело. Маруся норовила улизнуть из-под жесткого подружкиного контроля, но Дина была начеку. Она чувствовала себя Пигмалионом, лепящим из бесформенного тестообразного существа свою Галатею. Первым делом она выяснила варианты диет, которые любезно согласилась обсудить с Марусей, после чего решительно отвергла вариант, выбранный тягостно вздыхающей подругой, и ткнула пальцем в листочек с заголовком 'Гербалайф'.
- Вот. Это самое популярное средство. 'Herba' - трава, 'лайф' - жизнь. Понятно?
- Не очень, - осторожно ответила Маруся. - Это в смысле, что я перейду на подножный корм, или в результате этой диеты просто позеленею? Как эта самая 'херба'?
- Сама ты 'Херба'! Это специальный коктейль. Не спорь давай!
- А, ладно! - оживилась Маруся. Слово 'коктейль' ей понравилось.
Кроме загадочной диеты Дина всучила ей кассету с комплексом упражнений:
- Что б 2 раза в день, поняла! Утром и вечером!
- У нас видик сломался, - радостно сообщила Маруся, понадеявшись обойтись 'гербалайфом'
- У мамы возьмешь.
- Так она мне и дала!
- Это я улажу.
И действительно уладила. Валентина Макаровна была целиком и полностью на стороне 'мучительницы':
- Диночка, только помоги! Я сама эту паразитку буду гонять, только не бросай. Ты посмотри, на что она похожа. И ведь ничего не слушает! Умная стала. 'Я теперь сама мать', - передразнила она Марусю. - Ты представляешь, я ей говорю разводись, а она все тянет. Да мы ее и Максюшей с удовольствием прокормим. А сейчас что получается? Она резину тянет, а мы с отцом еще и этого обалдуя содержим. Да гнать его поганой метлой:
- Будем решать проблемы в порядке очереди, - остановила Дина раскипятившуюся тещу. - Давайте сначала Маринкой займемся. Похорошеет, сама его турнет.
- Да, она-то похорошеет, а вдруг и он исправится? Она ж, дурочка, опять поверит.
- Не успеет. Мы ее судьбу сами устроим, только для начала надо ее в норму привести. Женихам глаза не завяжешь. Тут поработать придется сначала, - Дина тяжело вздохнула. - Самое главное, чтобы стимул был. А Витька не стимул, а :, - она сердито фыркнула.
- Ой, Бог в помощь тебе, Диночка. Если бы не ты, я даже и не знаю:
От 'Гербалайфа' пришлось отказаться, поскольку у Макса, покушавшего мамино молочко с новым диетическим коктейлем, начался диатез. Возможно, эти два явления и не были связаны, но чудовищная сыпь, покрывшая саму 'испытуемую' выдавала происки врагов социализма.
- Это они специально нас травят, - заискивающе глядя в глаза Дине, попыталась пошутить Маруся. Конечно, лучше было бы исключить чудовищный комплекс упражнений, на который ее обрекла жестокая подруга. Но вулканические прыщи, облепившие нежную белую кожу, подтверждали, что Дина ошиблась именно с питанием.
- Ладно, - подруга не сдалась. - Переходим на капусту.
- Ме-е-е-е, - неудачно пошутила Маруся.
- Вот-вот, а теперь рожками меня бодни, - отбрила ее Дина.
Вспомнив про блудного мужа, Маруся приуныла.
- У каждой женщины такой муж, которого она заслуживает. Муж - это награда, за которую надо бороться, - наставительно произнесла Дина.
- Еще чего, не собираюсь я ни за кого бороться, - неуверенно ответила Маруся. - Пусть за меня борются!
- Правильно. На лицо явный прогресс. Только ты еще не дошла до стадии, когда есть за что сражаться.
Несмотря на прогресс в сознании, с физической формой дело обстояло напряженно. Два раза в день Маруся развлекала восторженно ухавшего Максимку комплексом своих 'похудальных' упражнений, сотрясая хрусталь в серванте и пугая соседей снизу. Виктор перешел на положение жильца в пансионе. Она продолжала его обстирывать кормить и убирать за ним. Обоих до поры до времени это устраивало.
В самом начале 'похудальной' эпопеи мама принесла напольные весы, к которым прилагалась инструкция. Жирным черным шрифтом была выделена фраза 'Максимальный вес - 120 килограмм'. Маруся осторожно наступила на пупырчатую поверхность, стрелка моментально уехала за последнюю цифру. Воровато оглянувшись на маму, нацеловывающую хихикающего Максимку, она соскочила на пол. Валентина Макаровна, не глядя на дочь, мрачно констатировала:
- Перевес.
Через пять недель поедания низкокалорийных продуктов, запиваемых кефиром, и изматывающих гимнастических па Маруся отважилась проверить результат. Стрелка дрогнула на отметке 112. Если кого-то подобное могло ужаснуть, то для нее это было не просто победой, а знаком свыше. Значит, можно! И жизнь не под откос, и все еще будет? Будет ли?
Максимка сидел в кроватке и восторженно пускал слюни.
- Я тебе нравлюсь, пончик?
Сын улыбнулся, продемонстрировав четыре сахарных зубика.
- Твоя мама еще будет красавицей. Вот увидишь!
Глава 21.
Теплый май осторожно шуршал свежей зеленью молодой листвы и ворошил в Марусиной голове всякие романтические мысли. Она просыпалась вместе с природой, отходя от зимней спячки.
После праздника она поехала с мамой обновлять гардероб. Чернявый продавец, увидев покупательницу, обалдело закатил глаза, зацокал языком и, осыпая ее комплиментами, начал сбывать товар.
- Вай, какай женчина! Ай жаль, не мой! - охал он, оглаживая на Марусе тонкий длинный сарафан. - Вай, как тебе идет. Самый твой размер, бери, не ошибешься, - и мужик трясущимися руками поправил бантики на внушительном бюсте красавицы.
Неподдельное восхищение юркого мужичонки льстило и укрепляло ее уверенность в себе. Увидев свое отражение в узком зеркале примерочного закутка, она потрясенно охнула. Мужик не врал. Мама одобрительно кивнула. Снимать сарафан не хотелось, она так и пошла дальше по торговому комплексу. Не одевать же, в самом-то деле, бесформенный балахон, в котором она сюда приехала. Девушка плыла сквозь людскую толчею, ловя восторженные взгляды мужчин. Яркая сочная красота, упакованная в легкий, не по сезону, крепдешин, притягивала и завораживала. В серой толпе, целеустремленно шныряющей по рынку, она чувствовала себя экзотическим цветком. Это был горячий душ после ледяного холода одиночества. От счастья хотелось плакать. Она почувствовала себя не просто человеком, а женщиной.
- Ма, - задумчиво протянула Маруся, когда они вышли на улицу, нагруженные пакетами, - А может мне прическу сделать?
- С ума сошла, - мама замахала объемистым мешком и отчаянно зашевелила бровями. - Да твоей косой гордиться надо, а ты - прическу! Ты, Мариша, настоящая русская красавица. Мы тебя вообще замуж за американского миллионера выдадим. У них сейчас русские в моде.
- В борделях особенно! - загасила дочь разгорающийся костер ее планов.
- Ну и не обязательно за американского. Можно и за нашего. Наш даже лучше. Язык учить не придется, - мама размечталась, представив себе нового зятя, вылезающего из лаково блестящей иномарки.
- Вот-вот, у нас же только в языке проблема. А так-то очередь под окном с утра стоит! - Маруся перехватила поудобнее ручку пакета и решительно пошагала к метро. Надо было торопиться. Максимка, оставленный на попечение дедушки, мог уже вспомнить про маму и закатить истерику.
Забытое чувство восторженности собой взбудоражило Марусю. Проверить свои чары она решила на Викторе. Так расписывают старый стержень на жеваном листке бумаги, но для первого раза сгодится и такой подопытный материал.
Увидев жену, которую он уже давно воспринимал как серое размытое пятно, бывший муж слегка протрезвел. Похудевшая Маруся, доведя организм до предельно возможного веса в 89 килограмм, несмотря на победу, продолжала ходить по дому в бесформенной хламиде, оставшейся со времен беременности. Поэтому постройневшая супруга, употребившая для эксперимента оставшиеся огрызки косметики и нарядившаяся в новый сарафан, осталась неузнанной. Зыркнув на вешалку и отметив там наличие темно-синего незнакомого плаща, Виктор приосанился, тряхнул сальной челкой и галантно поклонился. Щелкнуть каблуками по-гусарски он уже не смог, поскольку употребленные горячительные напитки, колыхнувшись при поклоне, нарушили хрупкую координацию незадачливого выпивохи, и он рухнул к Марусиным ногам, гулко стукнув лбом потертый линолеум.
- Ну и звук, - развеселилась Маруся. - Башка-то, похоже, совсем пустая.
Жалости к пострадавшему она не испытывала. Только легкую брезгливость и интерес к дальнейшему развитию событий.
- Я готов целовать песок, по которому ты ходи-и-ила, - фальшиво пропел 'гусар', подползая поближе к ее тапкам. - Разрешите представиться, Виктор!
Он икнул и продолжил: - А как Ваше имя, о прекрасная незнакомка?
С этими словами он попытался вывернуть шею и заглянуть 'незнакомке' под юбку. Она хмыкнула и ехидно сообщила:
- Меня Марина зовут!
- У такой потрясающей женщины просто не могло быть другого имени! Что-то в этом имени есть знакомое и пленительное. Неуловимое:
- Ну, еще бы, конечно знакомое! - Маруся отпихнула его руку, которой он пытался схватить ее за коленку.
- Я без дурных помыслов, о божественная! Дайте мне точку опоры, и я переверну землю, - он исхитрился и сграбастал ее за лодыжку. - М-ммм, не кожа, а бархат.
- Откуда он этого понабрался, - молча изумлялась Маруся, соскребая с ноги цепкую конечность неожиданного поклонника. - Со мной он так никогда не говорил. Надо же, какие нежности.
Ей стало обидно. Словно кто-то украл красивые слова, которые относились к ней. Виктор говорил их чужим женщинам, а теперь вот и ее очередь пришла, только поздновато что-то... Это не была ревность. Просто на душе стало сразу пусто, а победа над пьяненьким супругом перестала радовать. Комплиментщик возился внизу, пытаясь вернуться в вертикальное положение. Непослушное тело вяло взмахивало руками и звонко шлепалось на пол. Утомленный борьбой с собственной координацией, Виктор устало запыхтел, уткнувшись носом в линолеум.
Утро корректив в развитие событий не внесло. Марусю интересовала чистая реакция супруга, не замутившего сознание очередной дозой алкоголя. Покормив Максима, она сразу оделась во вчерашний сарафан, пожертвовав парой часов утреннего сна, и отправилась на кухню гладить белье. Проснувшийся через час Виктор долго мялся в дверях, вздыхал, пытаясь вспомнить вчерашний вечер и опознать тетку, пританцовывавшую с утюгом в руках. Голова болела, и мысли, вяло проползавшие в мозгу, имели ярко выраженный оттенок нереальности.
:нянька? Не, на какие шиши?... Домработница? Тоже мимо: Теща? Да ну! Ё! Не может быть! Вот зараза, продала квартиру!!! С мебелью?
- Кхм, доброе утро, - прохрипел он и замер. Ответное приветствие должно было внести хоть какую-то ясность в происходящее.
- Доброе, - не оборачиваясь ответила Маруся. Она слышала кряхтение за спиной и умирала от любопытства. Надо же, не догадалась зеркальце поставить. Хоть бы на морду его посмотреть!
- Ааа, это: Погода хорошая, - он окончательно растерялся. Голос был Марусин, но это же не могла быть она! Что он, жену свою не помнит. Хотя волосы, вроде, ее, а прическа другая какая-то: Женщина обернулась.
- Ну, ни фига себе, - вырвалось у Виктора. Он протяжно свистнул. Это была она, только внезапно помолодевшая, красивая и совсем чужая. А от того желанная.
- Чего выпендрилась? Хахаля завела? - грубо спросил он, пытаясь хамством замаскировать свою растерянность. Пусть боится, пусть знает, кто в доме хозяин.
Совсем не таких слов ждала Маруся. Нет, мириться и начинать все заново она не собиралась. Просто хотела закрепить вчерашнюю победу, да, видно, не судьба. Грубый тон ее только разозлил:
- Завела. А тебе что за дело? Моя личная жизнь тебя не касается!
- Сдурела, - растерялся он. - Ты с мужем разговариваешь, а не с пацаном на улице. Сейчас вот как дам, чтоб место знала!
- Сдачи получить не боишься? - насмешливо спросила Маруся, игриво помахав утюгом.
В том, что сдачу он запросто получит в таком размере, что еще 'на чай' останется, Виктор не сомневался, а потому слегка попятился:
- Ты чего, Марин? Совсем совесть потеряла? Ребенка бы постеснялась:
- Вспомнил, папаша:, - и она добавила замысловатую вербальную конструкцию, ярко характеризующую его отцовские качества.
- Ты хочешь поссориться? - решив изобразить интеллигента, мирно спросил Виктор. У него были совершенно другие планы. Во-первых, Маруся перекрывала доступ к холодильнику, где одиноко замерзала вожделенная бутылочка пива, а во-вторых, ее усилия не пропали даром, и должное впечатление она произвела: следующим пунктом программы супруг наметил выполнение супружеского долга. Это мероприятие расценивалось им как своеобразная премия для внезапно похорошевшей жены.
- Пусть порадуется, - решил он. - Надо и ее иногда баловать.
- Ты вот что:, иди давай в спальню, я сейчас приду, - Виктор попытался обольстительно улыбнуться и подмигнуть. Небритое спившееся лицо скукожилось, сложившись в уродливый шарж. Марусю замутило:
- Пшел вон, - процедила она сквозь зубы.
- Вот ты как, а я хотел тебе сюрприз сделать, - обиженно протянул он.
- Сюрприз у тебя сильно 'б/у'!
- Не понял: - оторопел Виктор.
- Я говорю, сюрприз, долго бывший в употреблении, мне без надобности.
Виктор озадаченно притих. Такого развития событий он не предполагал. Отказ в грубой форме. Куда мир катится? Но высказать свою точку зрения он не успел. Маруся, внимательно глянув на него исподлобья, спокойно сказала:
- Думаю, что нам пора расстаться. Так что бери свои вещички и выматывайся с моей жилплощади. Заявление на развод я сама подам, от тебя потребуется только согласие.
Глаза супруга 'в отставке' медленно округлились. Он дернул кадыком и застыл, переваривая услышанное.
- Я тебя не тороплю, пара дней у тебя есть: подыщи жилье, собери вещи и адье!
Моргнув пару раз и усвоив суть, Виктор недобро прищурился. Как ни странно, но проспиртованный мозг в данном случае заработал без сбоев:
- Если тебе охота, сама и выматывайся. Больно умная нашлась, с жилплощади меня гонишь? А это моя квартира!
У Маруси пропал дар речи. Она похватала ртом воздух.
- Ты что!!! Это квартира моей бабушки! При чем тут ты?!
- А я тут прописан, - гордо вскинув голову, доложил Виктор. - Сама же меня прописала, забыла?
- Ну, так выпишись, - неуверенно сказала Маруся. Эту сторону вопроса она как-то упустила. Схема развода казалась ей предельно ясной: подать заявление и развестись. Куда выедет брошенный муж, она не задумывалась, и уж совсем не рассматривала вариант, что он вообще откажется выезжать.
- Разбежался, - охладил ее нахал.
- Тогда я тебя выпишу!
- На каком основании, интересно?
- На основании развода, - голос у нее дрожал, ситуация выходила из-под контроля. Такого просто не может быть. Неужели с этим уродом развестись нельзя? Должен же быть какой-то выход! Выход был, о чем Виктор не преминул сообщить, злобно улыбаясь:
- Если б у нас всех на основании развода с жилплощади выписывали, полстраны бомжами бы жило! Хочешь разводиться, давай квартиру разменивать!
- Разменивать? - не поверила своим ушам Маруся. - Бабушкину квартиру разменивать?!
- Ничего я про бабушек не знаю, я тут прописан, - отрезал Виктор и гордо удалился, клокоча от злости. Больше всего на данный момент его волновала проблема местного масштаба: опохмелиться пивком так и не удалось. Глобальная катастрофа с разводом и дележкой жилплощади казалась глупой блажью скандальной бабы. А даже если это и произойдет, ничего страшного - будет возможность выбрать нормальных соседей, без сопливого, вечно орущего ребенка. Вообще, это еще доказать надо, что пацан от него. Может нагуляла! Утешив ворохнувшуюся было совесть этой незатейливой мыслишкой, он вернулся в комнату. В конце концов, опохмелиться можно было и по дороге на работу.
|
