|
Глава 34.
И вот это знакомство состоялось. Стас даже не ожидал, что Маруся произведет на него такое сильное впечатление. Ему было жаль, что она ушла, но не навязываться же ей в женихи. Сватовство не удалось. Не судьба, наверное. Хотя обидно, конечно:
Утром его разбудила телефонная трель.
- Алло, - промычал он, пытаясь принять вертикальное положение.
- Стасик, подъем! - Дина.
- А сколько времени?
- Уже много. Чуть счастье свое не проспал! Давай шевелись, не мычи!
Стас наконец разлепил глаза - около 10 утра:
- Дина, ты с ума сошла! Сегодня же воскресение, - простонал он, грохнувшись на подушку.
- Вот именно, у тебя только один день - сегодняшний. Завтра ты опять утонешь в своей работе и найдешь тысячу отговорок.
- Каких отговорок? - осторожно поинтересовался Стас. - Что, еще одна невеста?
- Не та же самая, не бойся.
- Нет, я тебя именно боюсь. Ты хочешь гнать невесту на меня, как зайца, а я должен ее ловить и насильно доказывать свою мужскую привлекательность? Девушка достаточно ясно дала понять, что я ей неинтересен.
- Зануда, - выдохнула Дина. - Ты ввел девушку в заблуждение. Она, бедняжка, решила, что ты мафиози. Пришлось ее разубеждать. Она теперь мается от стыда, надо ей помочь.
- Ну что за ерунда, с какой стати ей было так думать. Дин, ты что-то темнишь. Не люблю, когда из меня делают идиота.
- Стечение обстоятельств: ты 'построил' Коляна, познакомил ее с Гошей. Она, кстати, решила, что он киллер, - гоготнула Дина. - Я помню, как первый раз к нему с больным зубом пришла: Ну и публика вокруг была соответствующая. И вообще, чего ты привязался? Девушка первый раз за год в люди вышла. Ну, не просекла обстановку.
- Да? - с сомнением спросил Стас. - Как-то это все неправдоподобно.
- Короче, вы сегодня идете в театр. Я облегчила вам задачу, встретитесь прямо в зале. Ты заберешь билет у Михея, он в своей ресторации с утра сидит, а я Маринке сама отвезу.
- Дин, ты когда билеты купить успела? Не ври:
- Ой, какой ты подозрительный стал. Неудачный брак испортил твой характер.
- В мой добрачный период мы с тобой еще не были знакомы, - напомнил Стас.
- Эти билеты куплены давным-давно, и не для вас с Маруськой. Только Михею теперь не до культурной жизни, так что жертвую, цени!
- Оценил, - покорно согласился Стас.
- Ни пуха, ни пера, - напутствовала его Дина.
- К черту, - с чувством ответил Стас и лег досыпать. Но разговор так взбудоражил его, что заснуть не получалось. Он вертелся с боку на бок и вспоминал Марусю. Окончательно разволновавшись, он поплелся умываться.
Маруся носилась по квартире, натыкаясь на углы. Она то хватала вещи, то клала их на место. Все валилось из рук, грохот стоял невероятный. Валентина Макаровна затихла с Максимкой в спальне, посчитав, что лучше пересидеть землетрясение в безопасном месте.
- Мама, - распахнула дверь дочь, вытаращив безумные глаза, - мне же нечего одеть!!! Совершенно! Я что, пойду в театр в сарафане?
- Девушку красит не тряпка:
- Ага! Душа ее красит. Вот в нее-то я и замотаюсь. Нет, это невозможно! Вся жизнь рушится из-за какого-то платья, которого нет!
- Может, попросишь что-нибудь у Дины, - неудачно посоветовала мама и тут же осеклась под гневным взглядом Маруси. Да уж ничего глупее в голову не пришло. - Мариш, да он и не помнит, небось, в чем ты была. Мужики, они такие:
- Какие? - со слезами возопила Маруся. - Откуда тебе знать, какие сейчас мужики, мама! Те недоразумения, которые шныряют по твоему НИИ не мужики, а их жалкие подобия.
- Ну, уж и все, - обиделась Валентина Макаровна. - Попался тебе сморчок, будешь теперь всех под одну гребенку!
- Как это ни странно, мамуля, мне почему-то нормальные вообще не попадаются! Может это у нас семейное? Типа проклятия.
- Не мели языком. Отец, конечно, не подарок, но уж:
- При чем здесь папа?
- При том. Если ты решила заняться теорией, то позволь напомнить, что мне попался именно твой отец!
- Ну, не знаю. А почему у меня одни придурки на жизненном пути?
- Да у тебя их было-то, - презрительно махнула рукой мама.
- Ты на что намекаешь? Что я никому не нужна? - Маруся собралась заплакать. - Я и так это знаю, без твоих подковырок!
- Я намекаю, что ты плохо ищешь! Не там и не то!
- И не в том! Что мне одеть? - вернулась Маруся к наиболее актуальной теме.
- У тебя есть выбор?
- Нет, только сарафан. Из приличного.
- Солнышко, вот в нем и иди.
- Я была в нем вчера. Он подумает, что я не переодевалась.
- Ну да, ну да, в нем спала, в нем и душ принимала. Ты, Марин, соберись, а то если ты ему такую чушь будешь говорить, то ничего у вас не получится.
- Я дура, ты это хочешь сказать?
- Я хочу сказать, что тебе надо успокоиться и взять себя в руки. Психопатство тебе не поможет. Сядь, подумай о хорошем, настройся на удачу.
- Он разглядит меня, и все будет кончено, - заламывала руки Маруся.
- Если я правильно поняла, он разглядел тебя еще вчера. Поэтому сегодня вы и идете в театр.
- Я вела себя как идиотка. Что он мог разглядеть. Я изображала из себя пьяную. Бездарно и пошло.
- Ну, хватит нагнетать. Дина все уладила. Он приглашает тебя в театр, понимаешь?
- Да не он! Это Динкины билеты.
- Ну хорошо, он согласился пойти с тобой, это уже добрый знак.
- Не надо мне одолжений!
- Не ори на мать, психопатка! Не хочешь - не ходи!
- Хочу, но мне не в чем, - опять заныла Маруся.
- В сарафане! Все. Сколько можно. У тебя жуткий характер, ни один мужик такую не выдержит:
Они пререкались до самого вечера.
К театру Маруся приехала за час. Заняв свое место, она поерзала минут пять, а потом трусливо сбежала, спрятавшись за колонной.
Стас появился перед третьим звонком. Последние полчаса он наблюдал за прилипшей к стене Марусей. Ему хотелось, чтобы она заняла место первой. Но, похоже, невеста избрала ту же самую тактику. Пришлось пойти и сесть. Маруся пробиралась уже в темноте. Разговаривать, когда она плюхнулась рядом, было уже неприлично, поскольку занавес открылся, и действие началось. Оба усиленно делали вид, что не видят друг друга.
Маруся тихо сходила с ума. Сначала ей казалось, что она слишком громко дышит, потом зачесалось колено. Минут двадцать она мучилась, потом, наконец, нагнулась и почесала. Звук шкрябанья ногтей по капрону получился ужасным. Она вздрогнула и покосилась на Стаса. Как выяснилось, кавалер тоже не смотрел на сцену, а, слегка повернув голову, разглядывал предполагаемую невесту. Оба смутились и с преувеличенным вниманием начали следить за действием. Маруся в страхе ждала антракта. Ей хотелось, чтобы спектакль никогда не заканчивался. Стас наоборот, желал немедленно объясниться. Высиживать второе действие дикой современной постановки он не собирался. Не за этим он, собственно, сюда пришел. Едва в зале зажегся свет, он немедленно повернулся к Марусе. Девушка сидела не шевелясь, уставившись прямо перед собой. Щеки ее пылали.
- Ну, как? Нравится? - завязал светскую беседу Стас.
- Очень! - с воодушевлением ответила Маруся, по прежнему не поворачиваясь к нему.
- Что Вы там высматриваете? - недовольно поинтересовался Стас и попытался проследить траекторию ее взгляда.
- Узор на занавесе.
- Какой узор? Занавес однотонный, - обиделся он, решив, что Маруся издевается.
- Да? - голос у нее был растерянный. Девушка повернулась и жалобно посмотрела на него.
- А давайте сбежим отсюда, - внезапно вырвалось у Стаса.
Маруся молча встала и начала протискиваться к выходу.
- Может, обиделась? - напрягся Стас, наблюдая за деформацией линии ее бедер, протаскиваемых по узкому проходу между креслами. - Роскошная женщина, потрясающая. Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет:
Вскочив, он начал пробираться следом за Марусей.
Как выяснилось, гениальность постановки не смогли оценить не только они. У гардероба виновато маялась небольшая очередь. Старушка-гардеробщица неодобрительно хмурилась, выдавая плащи и куртки.
В дверях произошла небольшая заминка: Стас, попытавшийся галантно придержать дверь, едва не был сметен мощным бюстом невесты, осторожно протискивавшейся мимо него.
- Жаль, что я на машине, - нахально подумал он. - Сейчас бы в троллейбус:
Поймав его взгляд, Маруся покраснела и чуть не расплакалась. Стас ей нравился, но как себя вести в подобной ситуации она не понимала. Ей мучительно хотелось, чтобы он оказался настоящим рыцарем.
Стас старался, но из последних сил. Завтра понедельник, снова работа, абсолютное отсутствие свободного времени. Как было жаль тратить этот вечер на платонические ухаживания.
- Давайте, погуляем по набережной, - робко предложила Маруся. Ей не хотелось, чтобы он успел предложить что-нибудь банальное: ресторан, ужин. Сидеть друг напротив друга и жевать - не лучшее начало для романтических отношений. Хотелось неба, звезд и свежего ветра. В груди нарастало мучительное щемящее чувство то ли тоски, то ли счастья. Может, и у нее все еще будет. Прижаться бы сейчас к нему и идти, идти: Вдоль ажурных решеток, под шум степенно текущей реки, слушать в сгущающихся сумерках отголоски музыки, крик чаек и ни о чем не думать. Стас взял ее под руку, и тихое счастье начало затапливать тело. Он не такой, как все, он чуткий, тактичный, воспитанный:
- Мариночка, я буду с Вами откровенен.
- Да:
- Я чувствую в Вас родственную душу.
- Я тоже, - ей хотелось быть его эхом, его вздохом, его музой:
- Мне кажется, мы так хорошо понимаем друг друга, мы с Вами на одной волне. Мне никогда еще не было так легко и приятно:
- Да:, - может, он сейчас ее поцелует? Сердце заколотилось, перед глазами поплыли радужные круги: мы на одной волне, мы как одна струна: Она представила его в костюме мушкетера. С гитарой. Преклонив колено, он стоял под ее окном:
- Этот вечер нас сблизил, Мариночка! Эта ночь, эти звезды:, - Стас смотрел на нее, и его несло. Он сам себе удивлялся. Раньше у него получалось нормально складывать слова только при формулировке диагноза. - Давайте перейдем на 'ты', чтобы стать еще ближе:
- Давайте, - покорно прошептала Маруся. Точно, сегодня он обязательно ее поцелует. И тогда все, она утонет в водовороте его любви:
- Поехали ко мне. Я тебя утром домой отвезу, если не захочешь остаться.
Даже если бы он сейчас спихнул ее с набережной в реку, она и то чувствовала бы себя менее ошарашенной. Звезды помутнели, ветер запах гнилыми водорослями и выхлопными газами. Вот и вся романтика. Он отвезет ее утром домой! Какая наглость. То есть то, что она захочет остаться на ночь - не обсуждается, а вот уж утром, если она пожелает:
- Ударить его, что ли? - оскорблено подумала Маруся.
Стас почувствовал, что поторопился, и попытался оправдаться:
- Марина, мы взрослые люди: у меня работа, у тебя ребенок. На данном этапе мы оба одиноки:
Выступление напоминало ее любимого Евстигнеева из старого фильма: изменять ты мне не будешь, потому как кто на тебя польстится!
- Да с чего ты взял, что я одинока, - возмутилась Маруся. - Да я: Да у меня:
- Конечно, ты не одинока, у тебя есть сын, я все понимаю.
- При чем здесь сын? Что ты о себе возомнил! Ты что мне предлагаешь?
- Сойтись и посмотреть, вдруг у нас что-нибудь получится.
- Сойти-и-ись! - задохнулась Маруся. - Это теперь так называется? А я не желаю 'сходиться'! Я хочу любить и быть любимой! Нет, ну какая наглость!
- Я же ничего такого не сказал, - недоумевал Стас. - Ну, слово подобрал неверное. Суть от этого не меняется. Ты хочешь, чтобы я заламывал руки и валялся на грязном асфальте, вымаливая поцелуй?
- Да, - с вызовом ответила Маруся. - Хочу! Слов красивых хочу, романтики хочу!
- Но я же уже поговорил красиво! Мало что ли? Про ночь сказал, про звезды сказал, про душу тоже: Давай ближе к делу! Не дети же мы, в самом-то деле, церемонии разводить. Это молодые вон на улице обжимаются, а нам от родителей прятаться не надо. Как что делается, мы тоже знаем. Чего тянуть?
- Какая гадость! - вырвалось у Маруси. - Как ты так можешь! Я тебе что - девка уличная?
- Ну почему сразу 'уличная'? Я же тебя не в подъезд зову, а домой. Не умею я красиво говорить, не умею! Я и так норму перевыполнил.
- А, понятно, - констатировала Маруся. - Тогда получи устную благодарность за выполнение плана! Не провожай, я домой сама доберусь. Не маленькая, как ты изволил заметить.
- Как с бабами тяжело, - устало вздохнул Стас, глядя в быстро удаляющуюся Марусину спину. - Зачем слова? Женщина любит ушами: Это что получается: наплети ей с три короба, и она уже твоя? А если я не умею? Могу любить, беречь, носить на руках, а красиво рассказать про это не могу, то что? Мне не светит? О, носить на руках:
- Мариша! - он сайгаком поскакал за ней по набережной, догнал и схватил за локоть. - Я еще могу носить тебя на руках, вот!
Если и этого мало, то придется отступить. Он с испугом увидел, что ее щеки покрылись жутковатыми темными полосами.
- Тушь, - дошло до него. - Она плакала. Я идиот!
Стас схватил ее и прижал к себе с такой силой, что она ойкнула и попыталась вывернуться. Он чуть-чуть ослабил хватку, но не сильно, чтобы больше не пришлось за ней гоняться.
- Я боялась, что ты не догонишь, - всхлипнула Маруся и приникла к его груди, с наслаждением извозюкав остатками косметики белоснежную рубашку.
Глава 35.
Стас переехал к ней. Не потому, что так легче будет уходить. Он знал, что это пристань на всю жизнь. Они решили, что так лучше будет для Макса. Привыкать к новому члену семьи ребенку легче в привычной обстановке. Так объяснил штатный психолог, к которому Стас пошел советоваться по поводу оформления отношений с мальчишкой. Обман Златы, чужой ребенок, которого она носила, оставили в душе Стаса не просто шрам, а глубокую незаживающую рану, убив в зародыше нереализованный отцовский инстинкт. Он не хотел детей и не знал, сможет ли выдержать присутствие чужого сына.
Толстощекий Максимка, с наличием которого приходилось мириться, оказался неожиданно трогательным и ласковым. Стас привязался к нему, как к домашнему питомцу, за которым нужно ухаживать. Во всяком случае, именно так он пытался объяснить себе их отношения. Он скрывал сам от себя, что, придя вечером с работы, он ждал беззубой улыбки Макса не меньше, чем Марусиного поцелуя. После ужина у них установился своеобразный ритуал: Маруся укладывала голого малыша Стасу на живот, и он качал пресс, подкидывая крохотного веселящегося человечка.
- Вот и пригодилось мое толстое пузо! - радостно восклицал Стас, в очередной раз подняв мышцами живота визжащего от восторга Макса.
Маруся млела от счастья и боялась только одного: слишком хорошо все складывается. Не привыкла она к подаркам со стороны судьбы. Хотя, может, и правда, она все это заслужила.
Единственное, что ее беспокоило, это периодические набеги Валентины Макаровны с неизменным чаепитием и ненавязчивыми намеками на дальнейшие планы. Поскольку Стас ни о чем кроме клиники думать не мог, он искренне считал, что Марусину маму интересуют его рабочие новости. На вопрос 'ну и что Вы себе дальше думаете?' он начинал пространно объяснять про строительство нового корпуса, про покупку санатория в области и про новые веяния в кадровой политике.
Валентина Макаровна опасалась спрашивать напрямую, когда он собирается жениться на ее дочери, поэтому вынуждена была изображать восторг, выслушивая абсолютно неинтересные подробности про клинику, и придумывать новые формулировки, дабы ненавязчиво выяснить, когда же она официально станет тещей.
Она перебрала уже массу вариантов, от вопроса 'стоит ли Марусе продолжать образование, а то вдруг она опять забеременеет' до ' не планируете ли вы на лето поехать в путешествие'. Стас упорно уходил от ответа.
На самом деле, он все прекрасно понимал, но оттягивал этот решительный шаг. Штамп в паспорте у него уже был. Эта формальности никак не могла повлиять на их с Марусей отношения, хотя он не сомневался, что Маруся с радостью согласилась бы стать его женой.
Через несколько месяцев в квартире начались странные звонки. Обычно это происходило днем, когда Стас был на работе. Неизвестный женский голос просил к телефону то Стаса, то Стасика, печально переспрашивал 'неужели нет', после чего раздавались короткие гудки. Маруся начала нервничать, но Стасу решила пока ничего не говорить. Попытка выяснить, не передать ли ему чего, имела кошмарный результат: звонившая беззаботно ответила, что не стоит беспокоиться, она все равно с ним сегодня встречается.
Маруся похолодела и вечером решила выяснить, что происходит.
- Ну, как прошел день? - ненавязчиво начала она свой допрос.
- Нормально, - Стас с аппетитом поглощал ужин.
- Чего новенького?
- Да ничего. Все по-старенькому.
- Расскажи хоть чего-нибудь. Может, встречи какие интересные были?
- Марусь, какие встречи? Если только с пациентами, да сегодня, слава Богу, день не приемный.
- А-а, - протянула она. - К тебе там девушки не пристают?
Стас самодовольно улыбнулся:
- Конечно, пристают. Но я всем говорю, моя самая любимая девушка ждет меня дома. Отстаньте все!
Это ее не убедило. Отвратительный червячок недоверия начал свою грязную работу. Девица продолжала названивать несколько раз в неделю. Маруся оповестила Стаса об этих странных звонках, но он только махнул рукой:
- Кому надо, запишутся на личный прием. Не понимаю, кто может искать меня дома?
Ей уже казалось, что плечами он пожимает ненатурально. И глаза отводит. В очередной раз сдавая в химчистку его костюм, Маруся наткнулась на записку:
'Любимый, я буду ждать тебя, где обычно. Люблю, целую, горю от нетерпения.'
Она обессилено присела на край ванной:
- За что? Почему опять?
Вечером она молча положила эту записку перед ужинающим Стасом.
- А где ты обычно меня ждешь, любимая? - улыбнулся он и осекся, наткнувшись на Марусин взгляд. - Что случилось?
- Вот это самое и случилось!
- Что?
- Вот это!
- Не понимаю я! - завопил Стас. - Что?
- Записка!
- Не кричи. Что с запиской?
- С запиской все в порядке. Думаю, с твоей бабой, тоже. Не волнуйся за нее. И за себя не волнуйся. Скандалов не будет. Ты сейчас соберешь вещи и уберешься из моей жизни навсегда.
Маруся развернулась и вышла из кухни. Стас продолжал сидеть за столом и тупо пялиться на огрызок бумаги, разрушивший его жизнь.
Он предпринял несколько попыток оправдаться, но Маруся была неумолима. Как доказать ей свою невиновность, Стас не понимал. Откуда взялась эта записка? Явно чужая, не имеющая к нему никакого отношения. Но она была, и как объяснить этот прискорбный факт Марусе, впавшей в бешенство и не желавшей его выслушать? Стас решил идти от обратного. Раз невозможно доказать, что он 'не верблюд', то надо пытаться достичь примирения другим путем: попросить прощения за то, чего не совершал. Это было дико, но иного выхода он не видел. Маруся была ему слишком дорога, чтобы просто махнуть рукой и начать жизнь с чистого листа. Решив, что извинения должны быть оформлены должным образом, он больше часа провел в ювелирном, измотав продавщицу своими вопросами. Как сапер, он не имел права на ошибку. С охапкой белых роз, сжимая в руках бархатную коробочку с подарком, он стоял перед дверью и шепотом повторял 'покаянную' речь.
Она не простила. Серьги и цветы полетели ему в лицо. Стас сдался и переехал к себе.
Только Макс, требовавший маминого молока и ласки, удержал Марусю от самоубийства. Она жила, как робот, выполняя необходимые действия: готовила, стирала, убирала: Осенью она вернулась в институт.
Накануне начала занятий Маруся твердо решила вступить в единоборство с судьбой. У нее оставался еще 'туз в рукаве' - Антон. Предано любивший ее столько лет, и преданный ею. Она сумеет заслужить прощение. Она ни за что не останется одна:
Весь август Маруся названивала ему домой, но там никто не отвечал. Наконец, ей повезло. Трубку сняла неизвестная женщина. Маруся смутилась и замялась:
- А: ой, простите, Антона можно? Это из института, - торопливо добавила она.
- Здесь такого нет, - равнодушно ответила женщина и отсоединилась.
Маруся растерянно послушала гудки и позвонила опять. Когда 'алекнул' тот же самый голос, она окончательно смешалась и пробормотала:
- Простите, видимо, он переехал.
-А-а, мы с ними поменялись, - догадалась женщина. - Могу дать номер, прежние хозяева оставили.
- Спасибо, - обрадовалась Маруся и торопливо записала цифры.
Услышав голос Антона, она почувствовала себя увереннее:
- Антоха, привет! Сто лет тебя не слышала! Как жизнь? Это Марина. Узнал?
- Узнал.
Из трубки потянулась напряженная тишина.
- Ну, чего молчишь? Ошалел от счастья? - смело пошутила Маруся.
- Знаешь, Марин, ты угадала. Сейчас я именно ошалел от счастья. Я тебе благодарен. Ты даже не представляешь, насколько я тебе благодарен за все!
- За что? - не поняла Маруся. Разговор получался немного странным. Интонации были какие-то неправильные, не те.
- За то, что ты тогда выбрала не меня. Знаешь, когда я узнал про твою свадьбу, мне жить не хотелось, - Антон торопился, захлебываясь словами. - Я ведь любил тебя, очень любил. А когда ты вышла замуж, я решил жениться. Назло тебе. Дурак, да? Наивный идиот. Тебе было наплевать, а мне казалось, что это заденет тебя так же, как задела меня твоя свадьба с этим хлыщем. Ты поймешь, что потеряла: Да ну, не важно. Фигня это все! Как я ненавидел тебя тогда! Такое чувство, что полжизни прошло: Нет, вся жизнь! Ты предала меня, унизила, растоптала: Когда ты ушла с ним, я лежал, как дерьмо, в грязи. Как ты на меня смотрела! Все смотрели. Я был посмешищем, ничтожеством. Я бы и остался таким, если бы не твоя подлость. Я хотел досадить тебе и нашел свою судьбу. Ты не представляешь, какая у меня жена! Она ангел! Я счастлив! Я безумно нечеловечески счастлив!
Маруся оторопело слушала его истерические выкрики. Это было не просто разочарование. Это был удар. Судя по формулировкам, Антоша до сих пор ее ненавидел всеми фибрами своей души. Если он и хотел отомстить, то, сам того не зная, только что достиг цели. Он просто добил ее. Надеяться было не на что.
Глава 36.
Целый год Маруся безуспешно пыталась наладить личную жизнь. Кавалеры, услужливо подгоняемые Диной, мамой и мамиными подружками, с аппетитом ели восхитительные кулебяки, пироги, заливное и прочие кулинарные изыски, созданные ее руками, а затем бесследно пропадали с горизонта.
Маруся получила диплом и пошла работать в школу. Максимка был пристроен в ясли. Жизнь тянулась, как старая разлохмаченная веревка за сбежавшей коровой. Маруся плыла по течению, отчаявшись изменить что-либо в своей судьбе. Она заедала свое горькое одиночество, поглощая исключительно калорийную пищу. Плитки шоколада и сдобное печенье не сделали жизнь слаще, зато дружной толпой вернулись потерянные килограммы.
Работа учителем в юности представлялась ей несколько иначе. Когда она появилась в кабинете директора с дипломом и направлением из института, никто ей особо не обрадовался. Коллектив сплошь состоял из склочных теток климактерического и постклимактерического возраста, этакая клумба увядших цветов. Украшали этот гербарий директор и физрук. Директор был стар и лыс, а физрук жил в состоянии похмельного синдрома. В общем, здесь ловить было нечего. Несмотря на это, дружный дамский отряд во главе с завучем с первого дня люто невзлюбил Марусю. Жалкие крохи мужского внимания, изредка перепадавшие теткам, теперь доставались только Марусе. Физрук откровенно заигрывал с ней при любом удобном случае, а старенький директор отводил глаза и краснел, как мальчик. На работу Маруся ходила с тяжелым сердцем. Детям ее физика была откровенно не нужна. А ей не нужны были их знания. Она поняла, что профессия педагога ей противопоказана. Но другого диплома у нее не было.
Спустя пару лет в самом конце ноября она стояла на остановке возле школы и мучительно соображала, что приготовить на ужин. От ее решения зависел маршрут: либо купить все рядом с домом, либо поехать в универсам и затариться там. К остановке подъезжал автобус. Разглядев номер, Маруся поняла, что универсам отменяется. Сейчас она сядет и доедет до самого дома. Народ заволновался и подтянулся к поребрику. Автобус буквально лопался от обилия затолканных в него пассажиров. Марусе повезло, двери открылись прямо перед ней, и скрипящий от напряжения 'Икарус' выплюнул бабульку с ребенком. Вернее сначала из плотно сжатых тел, перегораживающих вход, вывинтилась круглая старушонка в сбившемся на бок платке. Она с обезьяньей ловкостью развернулась, удержавшись на подножке, и заверещала:
- Дитятко, кровиночка! А-а-а! Не закрывайте! Ребенок, ребенок!
Спины зашевелились. Как в сказке про репку бабка что-то тянула-тянула, вытянуть не могла. Наконец на тротуар вылетел мальчишка лет десяти, красный, взъерошенный. Он что-то тоненько злобно прокричал, обернувшись к пассажирам, и нахально пнул подножку.
Маруся, досконально знакомая с законами физики, тут же поняла, что, раз кто-то вышел, значит, кто-то может и войти: Приободренная этой умной мыслью она уцепилась за дверь и начала подтягиваться.
- Женщина, с ума сошла, - немедленно завопили стоявшие на подножке люди. - Некуда, не лезьте!
- Всем ехать хочется, - напряженно сопя, давила на них Маруся. В глубине кто-то взвизгнул.
- Давайте, давайте, девушка, - внезапно раздался сзади обнадеживающий бас. К ней кто-то прилип, распластавшись по спине. Ощутив поддержку, она удвоила усилия. Сзади с натугой хлопнула дверь:
- Ну, вот, - радостно констатировал бас. - А кто говорил, что мест нет!
Обладатель голоса буквально размазался по ее спине, как масло по бутерброду.
- Так, - гаркнули сверху. - На следующей выходите?
- Нет, - грустно ответил бас из-за ее плеча. - Никто не выходит. Двери теперь не откроются. А мне почти до кольца ехать, так что морального стимула у меня нет.
- Щас я тебя в глаз как простимулирую, - с угрозой ответил желающий выйти.
- Вы не дотянетесь, - порадовал его бас. - Да и места для нормального замаха нет.
Маруся забеспокоилась. Стать буфером между драчунами ей не хотелось:
- Мы попробуем что-нибудь сделать, - успокоила она 'верхнего' спорщика.
- Да, да, двери можно выломать, например, - радостно посоветовал кто-то из глубины салона.
- Можно выйти через люк:
- В полу, - опять встрял в дискуссию бас.
Народ начал веселиться.
Обладатель баса вел себя скромно, шевелиться не пытался, в сумку и под юбку не лез. Он молча стоял сзади, замерев и пригревшись на уютной Марусиной спине. Двери так и не открылись, поскольку, как уже было отмечено, стимул у стоявших на нижней ступеньке отсутствовал. Пассажир, желавший покинуть гостеприимное нутро автобуса, проклиная правительство, государство и невоспитанных граждан, начал продираться к другому выходу.
Через пару остановок Марусе надо было выходить. Близость неизвестного мужчины так разволновала ее, что она непроизвольно начала фантазировать на тему его внешности. Выходить не хотелось.
- Девушка, Вы до какой остановки едете? - раздалось сзади.
Сердце застучало в два раза быстрее. Неужели:
- До следующей, - пробормотала Маруся. - Вы меня выпустите?
- А Вы позволите Вас проводить?
Ее обдало жаром. Неужели, наконец-то, хоть кто-то:
- Давайте сначала выйдем, - оттянула она 'момент истины'. Соглашаться сразу не хотелось. Пусть не думает, что она хватается за первого встречного.
С диким трудом покинув 'Икарус', Маруся с преувеличенным вниманием начала осматривать свои отдавленные ноги. Поднять глаза она стеснялась. В поле зрения топтались два грязных мужских башмака исполинского размера. Хозяин 'ласт' молчал. Маруся выдохнула и распрямилась, выпятив грудь. Сумка едва не выпала у нее из рук: на слякотном тротуаре стоял невысокий тощенький субъект в коротком пальто и вязаной шапочке.
- А тот уехал, - промелькнула тоскливая мысль. - Все мужики уроды!
- Вот мы и свободны! - пророкотал дядька. - Так как? Могу я проводить прекрасную даму?
- Ну, ничего себе, - обалдела Маруся, - откуда в нем столько голоса?
Кавалер вопросительно смотрел на нее, пряча озябшие руки в рукава.
- Да я не боюсь одна-то ходить, - неуверенно ответила она, еще не решив, нужен ли ей такой провожатый. Пока он стоял за спиной, Маруся успела в мыслях снабдить его вовсе не такой 'кузнечиковой' внешностью.
- Вас кто-то встречает, и Вы не хотите обидеть меня отказом, - понимающе протянул 'кузнечик' и грустно моргнул.
- Никто меня не ждет. Я не замужем, - неожиданно для себя брякнула Маруся и смутилась.
- Не может быть! Вы меня обманываете! Такая фея не может жить в одиночестве!
- Может. Без проблем, - грубовато ответила она, пытаясь замаскировать назревающую панику.
- Не бойтесь, я не сделаю Вам ничего дурного. Просто провожу:
- Ха, скорей уж Вам надо меня бояться, - хохотнула Маруся, мощно колыхнув телом.
- Как Вам пришло в голову подобное? По отношению к Вам может рождаться только одно желание - восхищаться!
Решив, что если у мужика возникнет еще какое-то желание, то она его затопчет, как слон букашку, Маруся милостиво положила руку на его тощенький оттопыренный локоток.
Звали 'кузнечика' Мишей. Он оказался очень интеллигентным и галантным. Напросившись на чай, он плотно поужинал, категорически отказавшись от предложенной для проверки его моральной устойчивости водки. Погрызя сушки и заляпав скатерть вареньем, он смачно приник к Марусиной руке, витиевато поблагодарив за гостеприимство. Когда Маруся судорожно соображала, предложить ему остаться или не надо, из садика пришла Валентина Макаровна. Впихнув в квартиру упирающегося Макса, слезно просившего какую-то 'мяфу', она тут же сориентировалась:
- Добрый вечер, - как ни в чем ни бывало кивнула она Мише. - Мариш, мы на секунду. Я хотела предупредить, что сегодня Максимка ночует у нас с отцом.
- Почему, - не поняла Маруся.
- По кочану, - ответила мама и дернула к выходу не поверившего своему счастью ребенка:
- Пошли к 'мяфе'!
- Мяфа, мяфа, - залопотал сын и помахал маме ручкой.
Двери захлопнулись.
- Я, пожалуй, тоже откланиваюсь, - склонил Миша плешивую головенку.
- Да что Вы, посидели бы еще, - неуверенно обронила Маруся, разглядывая слипшиеся прядки, маскирующие маленькую неаккуратную лысинку.
- Уже поздно. Это не совсем удобно, - ответил он, но к выходу не торопился, задумчиво рассматривая потолок в кухне.
- Удобно-удобно, - выдавила Маруся, не к месту вспомнив поговорку, что 'лучше синица в руках, чем журавль в небе'. Миша был похож скорее на жалкого встрепанного воробышка, но журавли улетели на юг или гнездились в заповедных местах, строго охраняемые счастливыми владелицами.
Они еще попили чаю и потрепались на всякие светские темы. Оба периодически украдкой поглядывали на часы. Наконец, Миша всплеснул руками и виновато сказал:
- Мариночка, что я наделал! Транспорт-то уже не ходит.
- Ничего страшного, переночуете в гостиной.
- Это так неудобно: Получается, что я Вас стесню:
- Я не стеснительная, - обнаглела Маруся.
Пока 'поселенец' плескался в ванной, она постелила ему на диване, мимоходом отметив, что зря только белье достала: все равно ясно, что мужик помнет простыни и попрется к ней в спальню.
Когда она вышла из душа, облачившись в полупрозрачный пеньюар, купленный специально для таких случаев, но так ни разу и не пригодившийся, Миша уже погасил свет и затих.
Почти час она принимала красивые позы в ожидании его крадущихся шагов. Но как она ни прислушивалась, ничего не слышала. Встав, она на цыпочках подошла к дверям, боясь думать о том, что как раз в этот момент Миша может подходить к спальне с другой стороны. Здорово будет встретиться с ним на пороге! Затаив дыхание, Маруся приоткрыла дверь. Ничего. Она просочилась в коридор и двинулась в сторону гостиной. С дивана раздавалось сладкое сопение, перемежавшееся чмоканием и похрапыванием.
- Какая наглость, - расстроилась Маруся и, подавив желание швырнуть в него тапочкой, с тяжелым сердцем ушла спать.
Утро началось для нее неожиданно: вместо звона будильника ее поднял вой пылесоса. Часы показывали 7 утра. Сегодня у нее не было первого урока и можно было бы поспать, но:
Наскоро причесавшись и протерев лицо огуречным лосьоном, она вышла из спальни во вчерашнем наряде. Миша, раскачивая тощим задом, с увлечением пылесосил пол в прихожей.
- Интересно, что сейчас думают про меня соседи, - развеселилась Маруся и легонько кашлянула. Гуденье агрегата перекрыло ее слабое 'кхе-кхе'. Не долго думая, она дернула за шнур. Вилка выпала из гнезда и пылесос заглох. Миша распрямился: удивление на его лице сменилось ужасом. Повертев головой, он виновато уставился в пол:
- Доброе утро, - промямлил он.
- Доброе, доброе: А что это Вы с утра пораньше за уборку взялись?
- Да вот, решил, пока Вы спите, помочь чуть-чуть. Пусть, думаю, девушка лишний часок подремлет.
Маруся озадаченно смотрела на 'тимуровца'. Похоже он не издевался, а искренне считал, что под этот вой можно спать. Ничего себе, мужик, который начинает утро с уборки. Клад, да и только!
- Я Вам чрезвычайно признательна, - высокопарно объявила она. - Пойдемте позавтракаем. Я оладушек напеку. Вы любите оладушки?
- Очень, - отмер Миша. - Марина. Вы:гм: не одеты.
Маруся скосила глаза в зеркало и, взвизгнув, поскакала в спальню.
Если в вечернем сумраке пеньюар выглядел пикантно, то при безжалостном свете ламп он демонстрировал абсолютно развратную картину. Маруся без труда нашла в магазине эту ажурную прелесть, а вот приобретение красивого нижнего белья нужного размера оказалось задачей невыполнимой. То есть, трусы и бюстик на нее можно было найти, но они годились только для отпугивания кавалеров. Поэтому соблазнять Мишу она собиралась в голом виде, прикрывшись для приличия этой полупрозрачной тряпочкой. Вечером это было вполне уместно, но утро разметало в клочья ареол романтики и внесло свои коррективы в восприятие действительности. По-видимому, новый знакомый оказался слишком воспитанным и не отважился на близость в первый же день. В результате, повторный Марусин выход а-ля топлесс мог расцениваться как посягательство на его моральные принципы. Облачившись в свой обычный халат, она вернулась к Мише.
- Простите, - еле выговорила она, чувствуя, как горят уши и щеки. - Я не специально.
- Вы изумительная женщина! Богиня! Давайте не будем заострять внимание на этом нелепом инциденте.
Маруся слегка расстроилась, услышав, что ее обнаженное тело расценивается как 'нелепый инцидент', но развивать тему не стала.
Ребенка мама вернула, наличие Миши одобрила, приперев его в угол и выяснив все необходимые подробности. Максиму новый 'дядя', игравший с ним в прятки и в жмурки, тоже понравился. Маруся начала к нему привыкать.
Миша поселился у нее. Он оказался аспирантом каких-то невнятных наук, писал диссертацию и на полставки работал преподавателем в институте. Жилплощади у него фактически не было. Бывшая жена, с которой он развелся несколько лет назад, категорически отказывалась допускать его на положенные по суду шесть метров жилой площади в крохотной 'однушке'. До последнего времени Миша снимал угол в коммуналке. Это была так называемая 'тещина комната', крохотный закуток без окон. Оценив бедственное положение аспиранта, Маруся с радостью пустила его к себе. Болезненно порядочный Миша предложил оплачивать свое проживание, страшно удивив ее подобной постановкой вопроса. Квартирант ей был не нужен.
- Ну, мы же друзья: - то ли вопросительно, то ли утвердительно сказала Маруся.
- Я отработаю, - уверил ее Миша.
Уточнять, что он имел в виду, она не рискнула.
Когда она с гордостью рассказала Дине о том, что новый знакомый порядочен до такой степени, что даже не пытается ее поцеловать, ночуя с ней под одной крышей, умудренная жизненным опытом подруга тут же спустила Марусю 'с небес на землю':
- Ты бы поинтересовалась, почему он с женой развелся. Может, он потому и не пристает, что нечем.
- Что значит 'нечем', - оскорбилась Маруся.
- Ну, мало ли. Может, гулял, а она ему и того: оттяпала!
- Дин, ты свихнулась! Нельзя же все сводить только к сексу!
- Если тебе этот вопрос уже до лампочки, то по вечерам можно стихи друг другу читать. Тоже выход.
- Почему 'до лампочки'? Нет, я бы, конечно, хотела, но еще не время.
- Ну-ну, как знаешь.
Дина оказалась права. Не на все сто , конечно, но частично. Время не пришло ни через месяц, ни через два. Тогда Маруся решила форсировать события. Забравшись как-то в душ, она некоторое время пошумела водой, аккуратно намочила тело, стараясь не задеть прическу и не смыть косметику, потом приоткрыла дверь и крикнула в глубину квартиры:
- Миша, принеси мне полотенце, пожалуйста.
Через пару минут Миша деликатно постучал и просунул требуемое в щель приоткрытой двери.
- Ой, зайди, а! Мне не дотянуться, - прочирикала Маруся, хищно разглядывая его тощую волосатую лапку.
Он осторожно вошел, протянул ей полотенце и немедленно выскочил.
- Ну, уж нет! - твердо решила Маруся и пошлепала за ним. Заглянув по пути в спальню, где сладко спал Максимка, она вплыла в гостиную. Миша сидел, напряженно выпрямившись, и смотрел телевизор. Шли новости, почему-то без звука.
Маруся плюхнулась рядом, блаженно вытянув ноги. Полотенце на груди слегка распахнулось. Ярко-фиолетовый Миша судорожно цеплялся скрюченными пальцами за тренировочные, оттягивая и без того пузырившиеся колени.
- Марина, я не могу, - просипел он, не глядя на центнер живого веса в аппетитной нежно-розовой оболочке, вольготно раскинувшийся рядом.
- Почему?- отбросив сантименты требовательно спросила Маруся.
- Потому что не могу. Не могу. По физиологическим причинам, - добавил он.
- Да-а? Что, тебе его: ну: ампутировали?
- Ты что?! - подпрыгнул Миша. - Я просто не могу.
- Понятно, - ответила Маруся, хотя ей было совершенно непонятно.
Так они и жили.
Через два года Миша неожиданно пропал, забрав свои вещи и оставив на столе невразумительную записку, изобиловавшую словами 'прости'. Из текста стало ясно, что у него внезапно 'случилась любовь', и он вынужден оставить ее гостеприимный дом.
Маруся успела привыкнуть к работящему аккуратному квартиранту, и его любовь, почему-то не 'случившаяся', пока он жил бок о бок с ней, очень больно ее задела. Приложив немалые усилия, Маруся выяснила, что объектом страсти стала молоденькая иногородняя студентка. Развив бурную деятельность, девица женила преподавателя на себе, прописалась на его жилплощадь и начала боевые действия против его бывшей супруги. Самым обидным было то, что молодая нахалка ждала ребенка.
Маруся выловила Мишу после занятий и потребовала объяснений. Сбиваясь и путаясь, он жалко ныл про философию, физиологию и судьбу. Наконец, поняв, что от Маруси так просто не отделаться, он честно сказал, что не воспринимает полных женщин. Ему нравятся только скелетообразные экземпляры, желательно, помоложе.
- Так зачем же ты ко мне тогда пошел? - оскорбилась она, боясь услышать ответ.
- Так жить-то где-то надо, - бесхитростно пояснил Миша.
- Значит, толстые ему не нравятся! - злобно бормотала Маруся, размашистым шагом удаляясь от прилипшего к стене Миши. - Ладно, посмотрим!
Глава 37.
Маруся начала искать новую работу. Должность учителя физики ей осточертела. Надо было вписываться в новые условия, которые диктовала жизнь. Чтобы нормально одеваться, покупать нужные вещи и не жить от зарплаты до зарплаты, необходимо было идти работать в коммерческую структуру. Работа, связанная со знанием такой ценной науки, как физика, отпадала. Пройдясь по собеседованиям, она быстро усвоила, что ее полнота не позволит ей быть ни секретарем, ни администратором. Кроме того, почему-то везде ее спрашивали, имеет ли она водительские права. Приняв это как руководство к действию, она записалась на курсы вождения.
Инструктор, одобрительно оглядевший новую ученицу, радостно потер руки и сказал:
- Отлично! Договоримся.
Что ему так понравилось, и о чем он собрался договариваться, вскоре выяснилось. Маруся получила от Ефима Ильича циничное предложение расплатиться за экзамен 'натурой', сдобренное весьма сомнительным комплиментом про 'хорошего человека, которого должно быть много'.
- Групповуха, что ли? - мрачно поинтересовалась Маруся.
- Ты чего это? - обиделся инструктор. - Чего сразу 'групповуха'?
- А как же, - насмешливо протянула она, - еще ведь гаишник будет.
- Это не твоя забота, - пробубнил Ефим Ильич. - С ним я сам разберусь.
- Какие жертвы! - съехидничала Маруся. - Вот прям так ему ради моих прав и отдадитесь?!
Он озадаченно поморгал, потом смачно высказался по поводу всех баб вообще и своей ученицы в частности.
- Я ж к тебе по-людски, - обиженно протянул он. - Понравилась ты мне! Да я, если хочешь знать, со всех деньгами беру, для тебя исключение сделал, а ты:
- Не интересно мне знать, как с Вами расплачиваются! Я сама все сдам, без взяток.
- Ну-ну, поглядим.
- Вот и глядите!
Заваливать ее на экзаменах в школе он не рискнул, а вот с ГАИ дело обстояло сложнее. Не сдав экзамены во второй раз, Маруся вышла из машины на улицу и расплакалась. Вытирая слезы, она побрела к остановке.
- Девушка, кто Вас обидел, - услышала сквозь судорожные всхлипывания. - Экзамен завалили, да?
- Да, - обиженно промычала она, размазывая тушь.
Сочувствующий был приятным мужичком средних лет при погонах и, как оказалось, любителем толстушек.
Краткосрочный роман с сотрудником прославленной Государственной Автоинспекции, необременительный для обоих, закончился торжественным вручением Марусе свеженьких прав. Расстались мирно: на брачные узы Маруся не претендовала, поскольку благодетель был давно и прочно женат, о чем он сразу же честно ее проинформировал. Поэтому она была рада временному вниманию, возможности сходить в кафе и торопливой безыскусной любви на ее территории, пока Максим был в садике.
Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Она снова осталась одна.
Осенью сын пошел в школу, а Маруся записалась на курсы. Выбрав из длинного списка завлекательных названий строчку 'менеджер по кадрам', она решительно принялась грызть гранит кадровой науки.
Ее решение оказалось правильным. Правда, первое время собеседования оставляли на душе тоскливый тягостный осадок, формируя дополнительные комплексы. Марусю скептически оглядывали и откровенно пытались выпроводить. Она тихо зверела от подобной дискриминации, но вслух высказываться боялась. Полнота, как выяснилось, отталкивала не только мужиков, но и работодателей.
Когда она шла на очередные 'смотрины' в новый бизнес-центр 'Бриг', даже обычной дрожи в теле уже не ощущалось. Маруся решила, что это последнее унижение, которое она согласна вынести. Надо было смириться и всю оставшуюся жизнь преподавать физику равнодушным к данному предмету оболтусам.
Бизнес-центр не работал. Мебели не было, у входа на заляпанной краской табуретке сидел охранник. Поразглядывав Марусю сквозь стекло, он нехотя открыл и сурово сказал:
- Чего Вы таким табуном все приперлись? Проходной двор, прям! На собеседование? Четвертый этаж, по коридору, там увидишь.
Вадим Сергеевич, пригласивший ее на собеседование, являлся директором заведения. Когда он вышел к претенденткам на должность начальника отдела кадров, барышни занервничали и начали активно строить глазки. Шеф оказался сказочным красавцем - молодым блондинистым суперменом. Маруся, отвыкшая от мужского внимания и занятая только одной мыслью - не отпугнуть, съежилась в кресле, пытаясь казаться меньше. Еще четыре девицы-конкурентки выглядели настолько лучше нее, что бедная толстушка поняла: ей ничего не светит. Стройные, эффектные, они сидели в красивых позах, демонстрируя длинные ноги и красивые изгибы холеных фигур. Периодически они обменивались презрительными взглядами, демонстрируя друг дружке свое превосходство. Появление директора внесло некоторую сумятицу в это величественное молчаливое противостояние. Вадим Сергеевич удивленно заморгал:
- Вы все ко мне?
- Я, я к Вам, - подскочила к нему высокая рыжая девица в умопомрачительной миниюбке. Сапоги из кожи неизвестного пятнистого животного казались бесконечными на ее длинных тонких ногах.
- Вы Марина Игоревна?
- Нет, я Светлана, можно просто Светик!
- Светлана, Светлана:, - забормотал он.
- Вы мне назначили на 10 часов, но я не смогла, у меня были другие дела!
- Жаль, но я не смогу Вас сейчас принять, - твердо ответил Вадим Сергеевич и окинул взглядом 'цветник'. - Кто из Вас Марна Игоревна?
Маруся трусливо покосилась на рыжую, буквально прилипшую к супермену. Если она сейчас подойдет, то контраст будет ужасающим.
- Не пришла? - сам себя спросил Вадим Сергеевич.
- Пришла, - пискнула Маруся и покраснела. Конкурентки удивленно посмотрели в ее сторону. По-видимому, ее они даже в расчет не брали. Конечно, куда уж такой против них!
Осторожно обойдя Светика, Маруся, стараясь не колыхать организмом, прошагала в кабинет.
Директор взял у нее сертификат, выданный на курсах, придирчиво осмотрел его, минут пятнадцать задавал общие вопросы, после чего сказал, что о результатах собеседования ей сообщат по телефону.
- Все ясно, - огорчилась Маруся, но виду не подала. Гордо вскинув голову, она объявила:
- Считаю своим долгом предупредить Вас, что у меня нет опыта работы. Скорее всего, я не подойду для этой должности.
Вот так, пусть знают, что она не больно-то и надеялась!
Выйдя на улицу, она глубоко вздохнула, стараясь сдержать слезы.
Сегодня у нее было всего два урока, но пришлось остаться в школе, поскольку вечером было родительское собрание. Классное руководство она взять категорически отказалась, но пройтись по родителям двоечников было необходимо.
Когда она еле живая притащилась домой, мама огорошила ее новостью:
- Тебе уже четыре раза звонил какой-то мужик!
Перебрав все возможные варианты и дотошно выспросив у мамы про интонации, характерные приметы и фоновый шум, она вынуждена была констатировать, что опознать звонившего не может.
Мысль 'кто же это мог быть' изводила ее еще около часа. Едва она села есть, телефон требовательно запиликал. Вадима Сергеевича Маруся узнала сразу. От волнения она абсолютно ничего не поняла, и пришлось переспрашивать. С некоторым недоумением директор повторил:
- Мы были бы рады, если бы Вы приступили к своим обязанностям прямо с завтрашнего дня.
- Завтра? - от счастья у нее сел голос. - Вы меня берете?
- С радостью, если Вы согласны!
- Согласна!!! - гаркнула Маруся. - Во сколько?
- Марина Игоревна, Вам ведь надо уволится с прежнего места работы, - осторожно напомнил новый шеф. - Трудовую книжку взять, у нас все официально.
Маруся смутилась, поняв, что директор объясняет ей вещи, которые начальник отдела кадров должен бы знать.
- Простите, пожалуйста, - покаянно пробормотала она. - Я так обрадовалась, что про все забыла! Меня ж никто не брал!
- Кхм: Будем надеяться, что они ошиблись. До завтра!
- До свидания, - проникновенно ответила она.
- Дура! - завопила мама, едва Маруся положила трубку. - 'Меня никто не брал'! Курица безмозглая! И какую тебе теперь зарплату дадут, идиотка! В кого ты такая бестолковая, Маринка? Учишь-учишь тебя всю жизнь:
- Но я же правду сказала!
- А кто тебя про эту правду спрашивал? Тебе есть что рассказать, вот и вываливала бы все сразу!
Утром Маруся чуть свет уже подкарауливала директора школы у кабинета. Услышав, что Брусникина увольняется, он расстроился, но распорядился немедленно отдать ей трудовую книжку. Отрабатывать две недели ее не заставили. Директор взял ее предмет себе:
- Все к лучшему, - грустно сказал он. - И мне старику прибавка, и Вам все дороги открыты.
Расчет она договорилась получить позже. Мрачная бухгалтерша впервые за все годы работы в школе улыбнулась ей и приветливо спросила:
- Увольняетесь? А чего ж так?
- На Север уезжаю, - брякнула Маруся. - У меня на здешний климат аллергия.
- Зачем я такую чушь сказала? - удивлялась она, пробираясь по лестнице сквозь орущую школьников. Она вышла на крыльцо, посмотрела на мрачное сероватое небо и вдохнула полной грудью. Жизнь только начиналась. Теперь все будет иначе!
Глава 38.
Маруся расцвела. На работе ее уважали, денег хватало, Максимка радовал приличными оценками, под окнами стояло новенькое авто. Не было только личной жизни. Случилась у нее, правда, пара романчиков, один из которых и вспоминать-то было стыдно. На Новогодней вечеринке в бизнес-центре за ней начал ухаживать один из техников. Неизбалованная мужским вниманием Маруся растаяла и поверила в красивые слова, невнятно нашептываемые подвыпившим мужичком. 'Осчастливив' ее прямо на рабочем месте, Коленька тут же предложил ей руку и сердце. Поскольку Маруся выпила значительно меньше, скоропалительных решений она принимать не стала, а предложила узнать друг друга поближе. Коля ей нравился, но смущала разница в возрасте: он был на 6 лет моложе. К тому же, ей было стыдно признаться в этом даже самой себе, несмотря на желание иметь семью, ее не устраивало материальное положение 'новогоднего' жениха и то, что их отношения будут обсуждаться всем дружным коллективом.
Дина, которая всегда была в курсе последних событий, сразу расставила все по своим местам:
- Он там кто?
- Никто. В смысле, техник.
- Это и есть - никто, а мальчик явно решил поскакать по карьерной лестнице.
- Ты рассуждаешь примитивно. Я хоть и толстая, но не такая уж и страшная! Почему ты не веришь, что меня можно полюбить?
Откровенно говоря, Маруся и сама слабо в это верила, но так хотелось, чтобы Коленькины чувства оказались настоящими!
- Можно, но не забывай, какая у тебя там должность. Он у нас где прописан?
- В общежитии, - виновато ответила невеста, стыдясь того, что выучила личное дело кавалера почти наизусть. - Но это вовсе не значит:
- Конечно нет! А ты ему скажи, что вы с Максимом переедете к нему в общагу, и посмотри на реакцию.
- Дин, он же не идиот! Кто поверит в такую чушь?
- Ты, Маруська, боишься смотреть фактам в лицо.
- Боюсь, - призналась Маруся. - У меня не жизнь, а сплошные факты и открытия. Меньше знаешь, крепче спишь.
Дина опять оказалась права. После праздников Коля заговорил о повышении и прописке. У жениха не хватило ума и терпения выждать еще немного. Алчность его подвела. Маруся с треском выгнала альфонса, узнав о себе еще много нового и интересного от упаковывавшего вещички парня. По центру поползли слухи, которых она так боялась.
Через полгода за ней красиво и обстоятельно начал ухаживать Георгий Константинович, хозяин небольшой адвокатской конторы, занимавшей три комнаты на втором этаже. Это был полный одышливый мужчина 'слегка за пятьдесят'. На самом деле он давно справил свой шестидесятилетний юбилей, но продолжал старательно молодиться и интересоваться женским полом. Ограничивался престарелый ухажер вздохами и цветами, присылаемыми с курьером. Поскольку вздыхал он прилюдно, а цветы заказывал через секретаря, все были в курсе начинающегося романа. Марусе эти ухаживания льстили, но сам Георгий Константинович совершенно не нравился.
- Если в личной жизни полный штиль, - утешала ее Дина, - то и этот старый гриб для поддержания тонуса сойдет.
- Да, ну, Дина! Какой от него тонус?
- Моральный! У тебя что, аллергия на цветы?
- Нет. Но это не может длиться вечно, в какой-то момент он перейдет к более активным действиям. И что мне тогда делать?
- А ты не провоцируй. Не факт, что дед еще на что-то способен.
- Не охота мне проверять:
- Не беги впереди паровоза, Маруся! Само устаканится.
Георгий Константинович водил ее в театры и на выставки, создавая иллюзию некой общности, которая впоследствии могла их сблизить.
Однажды, отвезя девушку домой после очередной премьеры, адвокат пылко схватил ее руку и начал что-то сбивчиво бормотать, брызгая слюной. Маруся хотела выйти, но не тут-то было.
- Ты нежная, страстная, я знаю, я чувствую: - хлюпал кавалер, пытаясь привлечь ее к себе коротенькой толстой лапкой. Его лысина покрылась бисеринками пота, поблескивавшими в свете ночных фонарей. Маруся тоже взмокла: Затравленно стреляя глазами по сторонам, она пыталась придумать, как выйти из создавшегося положения с наименьшими потерями.
- Один поцелуй, только один: - Георгий Константинович вытянул губы трубочкой и начал перемещаться к пассажирскому сидению.
- Только один, - криво улыбнулась Маруся трясущимися губами и, чмокнув сладко зажмурившегося адвоката в лоб, вылетела из машины, сильно стукнувшись головой. Почувствовав свободу, она с облегчением вздохнула и, чтобы сгладить напряженность ситуации, игриво помахала удивленному кавалеру ручкой. Посчитав процедуру прощания завершенной, она развернулась и пошла к подъезду, кокетливо повиливая задом. Адвокат сполз по креслу от избытка чувств, а вывалившийся из парадной алкаш Семеныч восхищенно поцокал языком и выдал:
- Классная ты баба, Маринка! Дай десятку до получки:
Через некоторое время от болтливого молоденького дизайнера Мишани она узнала, что весь центр хихикает над очередным приобретением адвоката. Похоже, дед готовился к атаке, поскольку очередной курьер доставил ему 'Виагру'. Маруся сбежала с работы якобы на деловую встречу и приехала к Дине.
- Марина, ты не можешь прятаться вечно! Это глупо, ты не девочка:
- Но и не бабушка! - запальчиво возразила Маруся.
- Не делай скоропалительных выводов.
- Да какие же они скоропалительные? Зачем он 'Виагру' купил? Даже при полном отсутствии логики можно догадаться:
- Можно и ошибиться.
- Да, саперы тоже иногда ошибаются. Единоразово!
- Ну, ты, мать, загнула!
На следующее утро, воровато огладываясь, Маруся вылезла из машины и потрусила к входу, озираясь, как партизан перед диверсией.
Не успела она взяться за ручку двери, как что-то крупное налетело на нее, ударив в грудь, и раздался визгливый крик:
- Попалась, дрянь!
Перед ней бесновалась незнакомая тетка, гремевшая многочисленными браслетами и сверкавшая украшениями, как новогодняя елка. Высокая, сухопарая, с коротким ежиком, окрашенным в интенсивно-фиолетовый цвет, она была похожа на шарж. Короткая юбка открывала костлявые коленки, обтянутые чулками в сеточку.
- Да что он в тебе нашел! Кошмар, сало ходячее! Извращенец! Я бы еще поняла, если этот кобель променял меня на фотомодель или на школьницу, а тут такое чудовище! Да я бы удавилась на твоем месте!
Маруся, подумав про себя, что если эта неизвестно откуда сбежавшая мадам немедленно удавится, то это ее вполне устроит, вслух хамить не стала, а, осторожно выставив перед собой руки, спросила:
- Вы по какому вопросу?
- По личному! - голосила безумная, пытаясь ткнуть Марусю крошечным зонтиком.- По самому что ни наесть личному!
Через стеклянную дверь за поединком с интересом наблюдал охранник.
- Уволю, - мстительно подумала Маруся, уступая натиску скачущей тетки и пятясь от спасительного входа. Из окон торчали головы любопытных сотрудников.
Кто-то схватил Марусю за локоть. Вскрикнув, она шарахнулась в сторону.
- Марина Игоревна, что здесь происходит? - раздался голос любимого директора.
- Ой, Вадим Сергеевич, да что же это такое! Сумасшедшая какая-то набросилась, а охранник сидит, как пень, и даже не выходит. Мне на работу не попасть, - спихнула на него решение проблемы перепуганная Маруся.
- Добрый день, - попытался вступить в переговоры шеф.
- А, еще один! Да у вас тут гнездо! Бордель, вертеп:
- Сударыня, - он отпихнул от лица зонтик, которым тетка метила ему в глаз. - Вы вынуждаете меня пойти на крайние меры. Что Вы себе позволяете в общественном месте!
- Я всю жизнь с ним прожила! Да кем он был тридцать лет назад?! Ноль, ничтожество. Я его кормила, я работала: А теперь? Все, в тираж меня? Мне 52 года, - вдруг зарыдала она. - Ходят тут всякие толстомясые! Молодая ты! - вдруг набросилась тетка на Марусю. - Ну и что? На все готовое захотела? Не получишь! Убью, гадину! А потом тебя, подлеца! - погрозила она кулаком куда-то в окна.
Из дверей офиса выскочил Георгий Константинович и, смешно переваливаясь, посеменил к ним.
- Еще не хватало, - струсила Маруся. - Сейчас этот престарелый Ромео устроит тут корриду. Заступник нашелся! Надо прикрывать этот балаган:
Но адвокат повел себя неожиданно. Схватив орущую женщину, он умоляюще залопотал:
- Жулечка! Ну что ты: Ну зачем ты: Что за фантазии! Как ты могла подумать. Ты ставишь меня в глупое положение перед сотрудниками:
- Да? А тебе рассказать в какое положение ты меня поставил? Знаешь, как оно называется?
- Не надо!
- Не на-а-адо?
- Жена, - дошло до Маруси. - У этого 'виаграеда' еще и супружница есть. И об этом все знали, не зря же охранник не влезал в разборки. Ну, я опять в луже!
- Вы что, - возмутилась она. - Это клевета! Георгий Константинович, как специалист, может популярно Вам объяснить, что я могу в суд на Вас подать! У меня жених есть! Вы меня оскорбляете!
- Нас с Мариной Игоревной связывают исключительно деловые отношения, - поддакнул адвокат.
- А 'Виагру' ты для кого покупал? - поперла на него Жулечка.
- Сюрприз тебе хотел сделать, - проблеял припертый к стене муж.
- Чего ж не сделал? Раньше сожрал?
- Нет, - обрадовался он. - В ящике лежит. Могу показать!
- Покажи!
Злобно пихая низкорослого толстяка в спину, Жулечка двинулась в сторону офиса. Открыв двери, она смерила Марусю ледяным взглядом и процедила:
- А к нашей беседе, милочка, мы еще вернемся.
- Надеюсь, у нас не будет темы для разговора, - подумала Маруся и побрела за Вадимом Сергеевичем. Захлопали окна, сотрудники втянулись обратно на рабочие места.
- Нет, ну ты представляешь! Даже с этим стариком и то ничего не вышло, - Маруся сердито гремела тарелками, разбрызгивая воду. Дина меланхолично пережевывала еще теплое песочное печенье.
- Да сядь, ты! Я не могу разговаривать с твоей спиной, - сказала Дина, отправив в рот последнюю печенюшку. - Марин, не пора ли взяться за ум и заняться фигурой? Один раз у тебя это получилось.
- Как ты себе это представляешь? Я вечером не то что упражнения делать не могу, я перед телевизором еле сижу.
- А ты не сиди, ты встань и маши ногами, приседай там:
- Ну хватит, мне не двадцать лет. Не верну я себе фигуру никакими приседаниями.
- Можно сделать операцию, - пробормотала Динуля, глядя я окно.
- Усыпить меня, чтоб не мучилась? - раздраженно пошутила Маруся, грохнув чайник на плиту.
- Не, жир отсосать, кожу подтянуть, будешь как новенькая.
- Конечно! Как штопанный носок.
- Клиника хорошая есть. Я не настаиваю, я предлагаю.
- Предлагает она, - шмыгнула носом Маруся. - Вся жизнь под откос. За что мне это? Девчонки хихикают, мужики не смотрят. А я хочу как все! В кино по выходным, по-семейному. На дачу! В гости! Куда не придешь, вечно сватать начинают: молодая, красивая, обеспеченная. А женихи не знают, как от меня сбежать!
- Вот и похудей 'хирургическим путем'. Дорого и быстро. Что у тебя, денег на эту ерунду не хватит?
- Не в деньгах дело. Не верю я.
- А ты поверь, - оживилась подруга. - Я тебя к такому доктору сведу. Гений скальпеля.
- Ага, виртуоз пилы и топора. Он что, мужик?
- Почему? Женщина это: У тебя комплекс?
- Нет у меня ни комплексов, ни счастья в личной жизни, ни перспектив.
Через несколько дней Динуля волокла слегка упиравшуюся Марусю по нежно-кремовому кафелю дорогущей клиники.
- Еле уговорила врача. Не вздумай удрать. Сейчас, - она сунула голову в двери. - Добрый вечер, а мы к Вам. Можно? Давай, - толкнула она Марусю внутрь ослепительно белого кабинета.
Сама Дина осталась снаружи. Оглядевшись, Маруся поняла, что никаких унизительных осмотров с раздеванием не будет. Кабинет был не медицинским: никаких железяк, смотровых кушеток и прочих атрибутов здесь не было.
- Присаживайтесь, - ласково сказал доктор, что-то быстро писавший, сидя к ней спиной.
- Мужик все-таки, - расстроилась Маруся. Рассказывать про свои проблемы женщине было бы проще.
Врач крутанулся на кресле и внимательно посмотрел на устраивавшуюся на диванчике пациентку:
- На что жалуемся?
- Ты?! - оторопела Маруся.
На нее смотрел Стас. Слегка изменившийся, с темными кругами под глазами, с небольшими плавными залысинами на высоком лбу: Она покраснела и выпалила:
- Это что, нарочно? Это вы с Динкой специально подстроили?
- Специально, - кивнул он. - Нарочно. Выслушай меня, - крикнул он в спину Маруси, рванувшей на выход. - Дверь закрыта, ее можно только сломать.
- Я сломаю, не сомневайся! - прорычала она, колотя ногой по тонированному дубу. Дина, позвякивавшая с другой стороны связкой ключей, удовлетворенно хмыкнула.
Стас скрутил ей руки и сильно тряхнул.
- Во, давай, а теперь еще по морде мне, для полноты картины!
- Марина, ты можешь выслушать меня? Дай мне десять минут, а потом можешь уходить, если захочешь.
- Захочу! Я на тебя жаловаться буду!
- Кому?
- Начальнику!
- Я здесь начальник. Давай, начинай. Все жалобы пациентов разбираются и обсуждаются на общем собрании администрации.
- Нам не о чем разговаривать.
- Я не хочу разговаривать, я хочу высказаться, чтобы на будущее между нами не осталось невыясненных вопросов, - Стас снял очки и устало потер переносицу. Внезапно Марусе стало его жалко:
- Время пошло. Говори, что ты там хотел сказать.
То, что она услышала потом, походило на сюжет мыльной оперы. Стас не уложился в отпущенные ему десять минут, но она не перебивала. Ее переполняло чувство вины, обиды, потери: Оказывается, если бы не дурацкая ревность, жизнь могла сложиться совсем по-другому.
Злата, потерявшая перспективного мужа и уверенная в своей неотразимости, решила вернуть то, что так опрометчиво упустила. Расшатав Марусины нервы дурацкими звонками с полунамеками, она подкинула Стасу злосчастную записку. Глупая Маруся поверила злобным каракулям, а не любимому человеку, за что и была наказана. Ей, однажды уже обманутой, везде мерещилось предательство, ситуация казалась предельно ясной, подозрение, посеянное Златой попало на благодатную почву. Маруся сама додумала то, чего не знала. То, что своим недоверием она вынудила Стаса признаться в измене, окончательно вогнало ее в краску.
- Не надо делать из меня монстра, - прошептала она, изучая узор на мраморном полу. - Ты должен был объяснить мне все, а не сдаваться сразу. Мало ли чего в жизни бывает:
- Да что я мог доказать, если ты трясла у меня перед носом этой запиской? Какой смысл оправдываться, если доказательства на лицо! Ты так легко поверила в наличие любовницы!
Маруся тихо заплакала: столько лет счастья безвозвратно утрачены. И никто в этом кроме нее не виноват. Даже Злата, совершившая эту подлость, не стала последним звеном в цепи неудач. Маруся сама поставила жирную точку в книге своей судьбы. У нее был выбор, она могла поверить, но не захотела. Хваленая удлиняющая тушь плыла по щекам, смешиваясь с горькими слезами. Стас присел рядом и уткнулся в ее мягкое плечо. Какая глупость, потерять столько лет!
Он знал про нее почти все. Часть рассказывала Дина, часть Вадим, его давний приятель, организовавший свой бизнес-центр и по просьбе Стаса взявший Марусю на работу. Месяц назад Злата окончательно отстала от него, найдя себе состоятельного мужа-немца. Прощаясь с бывшим супругом, она проговорилась в запале злобной предотъездной истерики:
- Никому ты не нужен! Даже курица эта твоя толстая повелась на звонки и записки. Да она просто воспользовалась ситуацией и выперла тебя, потому что надоел ты до зубовного скрежета. С тобой жить невозможно! Нашел себе парочку! Ущербная, убогая, и та тебя послала:
- Погоди, - осенило Стаса, - а откуда ты знаешь про записку?
- От верблюда, - пошла на попятный Злата.
- Ты? Зачем? Как ты могла? - он уже все понял.
- Я всего лишь по-женски помогла бабе избавиться от занудного борова, который мог испортить ей жизнь! Да, да! Именно испортить, как мне! Лучшие годы я потратила на тебя, кто мне это компенсирует?!
Стас швырнул лающую трубку. Навалились тишина и апатия. Надо было тогда довести ситуацию до логической развязки и разобраться, откуда появилась эта записка. А он пустил все на самотек.
Из клиники они вышли вместе. Наверстывать упущенное решено было у Стаса, чтобы ничто не напоминало им о прошлом. К тому же, Маруся не знала, как отнесется к его появлению повзрослевший Максим. Валентина Макаровна, которая к этому времени практически переехала к дочери, а домой уходила только ночевать, с радостью согласилась пожить с Максом, пока они разберутся в своих чувствах.
На предложение Стаса расписаться, Маруся неожиданно ответила отказом.
- Если мы захотим разойтись, то свидетельство о браке нас не спасет, - пояснила она свое решение.
- Марина, о чем ты говоришь? Зачем начинать совместную жизнь с такими мыслями?
- Есть любовь, а есть жизнь. И жизнь эта иногда выкидывает такие фортеля, что нам и не снилось. Не зарекайся! Я каждого мужчину в своей жизни считала единственным и последним и каждый раз ошибалась. Давай жить сегодняшним днем и не загадывать, что будет завтра. Нам этого знать не дано.
Стас не стал спорить, подумав, что со временем все решится само собой. Он легко отговорил Марусю от операции, предложив не зацикливаться на теме похудения, как на неактуальной. Ей было приятно, что Стас принимает ее такой, какая она есть, но ничто не могло освободить ее от комплексов, нажитых за годы одиночества.
Сын Стаса не помнил. Совершенно неожиданно ребенок принял нового ухажера в штыки. Ни подарки, ни поход в 'Макдональдс', ни совместная поездка на футбол не сделали их друзьями. Стас выбивался из сил, продумывая подступы к детской душе. Максим упорно молчал и на сближение не шел. Штатный психолог виновато разводил руками и неубедительно обещал, что со временем все еще наладится. Маруся продолжала жить у Стаса, боясь открытого конфликта. Она страдала и разрывалась между любимыми мужчинами.
Глава 39.
Однажды осенью раздался странный звонок. Номер на мобильнике не высветился, звонивший терпеливо молчал, пока она алекала. Маруся чувствовала, что на том конце кто-то есть, но отвечать ей не собирались. Пожав плечами, она отсоединилась. Это повторялось несколько дней подряд. В выходные она впервые услышала голос:
- И кара через много лет настигнет, и черное возмездие придет:
У Маруси по спине пробежал холодок. Звонки начали повторяться с пугающей регулярностью. Помня о том, чем однажды закончилось у них со Стасом обсуждение анонимных звонков неизвестной барышни, она решила разобраться с проблемой своими силами, а именно: игнорировать эти дурацкие шутки. Но последний случай с открытым люком настолько выбил ее из колеи, что, рыдая и трясясь, она выложила Стасу абсолютно все, едва только переступила порог квартиры.
Стас попытался обратиться к Вадиму, но у того были свои проблемы, поэтому рассчитывать пришлось только на себя.
Первое, что приходило в голову, обвинить во всем Злату, но, позвонив ее родителям, он выяснил, что бывшая жена безвылазно сидит в Германии, наслаждаясь обществом своего 'бюргера'.
По его просьбе Маруся составила подробный список людей, которые могли иметь желание напакостить ей. Перечень получился довольно внушительным. Стас удивленно покачал головой:
- А я думал ты хрупкая и беззащитная! Когда ж ты столько врагов заполучить успела?
- Это не враги, - прогундосила Маруся. - Это- подозреваемые.
- Скажите пожалуйста! Какая терминология у нас!
Она сидела, шмыгая носом, и предано заглядывала ему в глаза. Этот взгляд подталкивал Стаса к немедленным и решительным действиям. Обращаться к Михею не хотелось, но пришлось. Услышав обычное 'без базара', Стас дал список людей на проверку, оставив себе лишь первую часть расположенных в хронологическом порядке потенциальных 'вредителей'. Вооружившись старой Марусиной записной книжкой, он начал выяснять подробности. Там оказался даже телефон Вероники, первой жены Виктора.
- Откуда он у тебя? - удивился Стас, не ожидавший от наивной Маруси такой предусмотрительности.
- У Витьки списала, на всякий случай, - нехотя призналась она.
Вероника долго не могла понять, что от нее хотят. Когда, наконец, Стасу удалось более-менее внятно донести до бабы, туповато повторявшей 'ну и что?', 'и зачем?', 'а чего надо-то?', суть вопроса, она разразилась многоэтажной бранью, смысл которой сводился к следующему: подлеца Витьку она знать не желает, он давно выписался и скорее всего сдох где-то под забором. На осторожный вопрос, а что ей известно о его второй жене, Вероника удивленно ответила, что ничего, да и откуда:
- А Вам не интересно, что с ней стало? - не отставал Стас.
- Так выгнала она его, непутевого. Живет, наверно, теперь по-человечески, - равнодушно сказала тетка и добавила. - Спасибо бы ей сказать.
- За что? - напрягся он.
- Да за то, что увела от меня этого алкаша. Не она, сейчас бы давно все пропил, жила б я в голых стенах!
- Вы с ним что, виделись? Откуда Вы знаете, что он пьет? - у Стаса неожиданно открылся талант детектива, и он решил поймать Веронику на нестыковках.
- Дак а че, такие всю жизнь водку из бутылки, да кровь из родичей пьют. С чего ему меняться-то?
Веронику со спокойным сердцем можно было вычеркивать.
Исходя из того, что Виктор из-за потерянной жилплощади все еще мог таить злобу на Марусю, его следовало найти. Но как это сделать, Стас не представлял. Оставив решение этой задачи на потом, он позвонил Антону, давнишняя страстная любовь которого запросто могла за прошедшие годы трансформироваться в ненависть. Как выяснилось, Антон занимался чем-то загадочным.
- Шишкует он, - оповестил его усталый женский голос. - После нового года звоните, может, вернется.
- А где?
- В Караганде, - неласково ответили ему, после чего раздались короткие гудки отбоя.
Получалось, что и Антона из списка надо вычеркивать. Следом за ним были замазаны зеленым фломастером Миша и его новая жена, которые были заняты дележом квартиры с предыдущей женой-студенткой, Жулечка, жена Георгия Константиновича, оказавшаяся бабушкой Анжеликой, отдыхавшей в Тайланде, о чем Стасу поведал радостный детский голосок.
Удалось узнать и про Коленьку, техника из бизнес-центра. Мобильник, подаренный ему Марусей, он оставил своему соседу по общежитию за какие-то долги, благодаря чему Стасу и удалось получить ценную информацию. Выдворенный Марусей по причине альфонсизма Коленька выловил все-таки свою золотую рыбку и проживал теперь в коттеджном поселке у жены.
Все кандидатуры были проверены, а утром снова раздался этот звонок. Маруся билась в истерике и отказывалась идти на работу. Стас чувствовал свое полное бессилие. Попытки проследить звонившего тоже не увенчались успехом: каждый раз звонили с улицы, из таксофона.
На следующий день выяснилось удивительное и достаточно неприятное обстоятельство: полгода назад возвращаясь из школы, Максим встретил незнакомого мужчину, назвавшегося его отцом. С тех пор Максим использовал любую возможность, чтобы встретиться с незнакомцем. Отпрашиваясь гулять, он бежал к нему. Ребенок прогуливал даже шахматную секцию, в которую записала его бабушка. Раскрылось все только сейчас, когда, убирая у него в комнате, Валентина Макаровна наткнулась на мобильный телефон, спрятанный в коробке со старыми игрушками. Припертый к стене внук признался почти во всем. Маруся со Стасом примчались через полчаса.
Всхлипывающий Максим забился в угол и злобно посматривал на них, категорически отказываясь отвечать на вопросы. Правда, которую по крупицам выжал из ребенка срочно вызванный из клиники психолог, оказалась ужасной. Этот некто, делавший Максу дорогие подарки, водивший его играть в автоматы и дававший деньги на карманные расходы, регулярно настраивал его не только против Стаса, но и против Маруси. Детской психике была нанесена серьезная травма. Сразу выяснились причины категорического неприятия Максом потенциального отчима. Маруся во всем винила себя. Психолог предложил положить мальчика в клинику на адаптацию, но предстояло еще выяснить личность неизвестного. Он должен был объявиться в выходные.
Как только место встречи было назначено, Макса увезли в клинику, а на рандеву отправился Стас с парой гоблинов, выделенных Михеем.
Маруся металась у телефона в ожидании звонка. Стас вернулся вечером усталый и осунувшийся.
- Я чуть с ума не сошла! - закричала она, выскочив в прихожую. - Тебе что, позвонить было трудно.
- Труба села, - односложно ответил он.
- Ну?
- Пошли в комнату.
Эпилог.
Все оказалось просто и одновременно сложно.
Стас и выделенные Михеем парни пришли к детской площадке, где должна была произойти встреча, заранее. Слякоть на улице была невероятная. У обшарпанной качели толклась малолетняя мамаша с розовощеким карапузом лет двух. Ребенок требовательно вопил и пытался перейти вброд бескрайнюю лужу, окружавшую вожделенную качалку.
- Вася! - сурово объясняла мать. - Там сыро. Нельзя!
В ответ Вася тоненько визжал и бегал вдоль снежной каши, норовя зачерпнуть жижу сапогом.
Ждать было холодно. Пронизывающий ветер заползал под одежду, трепал волосы и морозил уши. Троица дежурила попеременно, кто-то один периодически убегал греться в машину.
Наконец, на площадке появился странный тип. Тело, одетое в приличное длиннополое пальто, из-под которого выглядывал угол галстука и бежевый шарф, венчала плешивая голова с одутловатым лицом алкоголика. Сизый нос, синеватые щеки и тоскливый взгляд навевали мысли о тяжелом похмелье. Мужик крутил головой, озираясь, где бы сесть, но не нашел сухого места и привалился к дереву, торчавшему в углу площадки. Время шло, и он начал явственно беспокоиться, потом достал мобильный и позвонил. Телефон Максима, лежавший в кармане Стаса, запиликал.
- Пошли, - кивнул он амбалам. Насколько секунд понадобилось троице, чтобы впихнуть мужика в машину. Он обалдело хлопал глазами, но сопротивляться не пытался.
Пленник категорически отказывался выдавать информацию. На все вопросы он лишь удивленно пожимал плечами и мотал головой. Впечатление умного и хитрого противника он не производил, но его упертость настораживала.
- Сейчас мы тебя будем пытать! - свел белесые брови выданный Михеем помощник. Фраза прозвучала настолько комично, что Стасу захотелось выкинуть придурка из машины. Драматизм обстановки был нарушен. Ни обещания набить морду, ни предложение 'отпустить, если все расскажет' на мужика не действовали.
- Я сейчас, - сказал вдруг второй амбал, выбираясь из машины. Вернулся он минут через пять с открытой бутылкой пива. Сев рядом с пойманным мужичком, он начал со стоном и бульканьем заливать в себя пенящийся напиток. Делал он это так душевно, что даже Стасу захотелось присоединиться. Пленник заерзал, подергал кадыком и страдальчески посмотрел на стремительно убывающую жидкость. Амбал аппетитно крякнул, вытер тыльной стороной ладони влажные губы и сочувственно сказал:
- А ты мужик все, отбегался. Помянем, - обратился он к Стасу.
- Ребята, ну что вы! - заволновался допрашиваемый.
- Молчи, тебя уже нет! - равнодушно подхватил игру белобрысый. - У нас банкет, а ты тут тормозишь.
- Точно! Мог заработать ящик водки и идти бухать. А так: ни себе, ни людям. Давайте, пацаны, кончаем с ним по быстрому и едем на праздник, а то без нас все выпьют и съедят, - прогудел второй.
- Какая водка? - по деловому спросил пленный.
- Не боись, не паленая.
- Спрашивайте.
Из дальнейшей беседы, периодически прерываемой опасливыми вопросами алкаша 'с собой ли водка' и 'а вдруг я все расскажу, а вы меня кинете', выяснилось, что это действительно бывший муж Маруси и отец мальчика. Стас изумленно рассматривал его и недоумевал, как могла Маруся полюбить такое ничтожество. Ситуация, описываемая Виктором, походила на бред. Он действительно встречался с Максимом. Но это происходило вовсе не потому, что в окончательно опустившемся алкоголике проснулся отцовский инстинкт. Его наняли. Одежда, деньги, подарки, все это выдавалось ему женщиной по имени Наина. Он получал четкие инструкции, что говорить и как себя вести. Ожидание щедрой оплаты за труды помогало ему пережить томительные часы похмелья. Перед наивным Максом он изображал тяжело больного отца, давным-давно брошенного подлой матерью, предательски поменявшей его на врача, который и стал причиной смертельного недуга. По версии Наины, Стас специально заразил его, чтобы коварно завладеть клиникой, принадлежавшей когда-то Виктору. Алкоголик настолько вошел в роль, что даже приврал от себя про то, что его, беднягу, отвезли в тундру и бросили там в глухом темном лесу, привязав к дереву. Максим, еще не проходивший географию и плохо представлявший себе, что такое тундра, поверил и возненавидел своих близких. В финале истории был запланирован их побег, до которого к счастью дело не дошло.
К Наине поехали вместе. Виктор всю дорогу суетился и показушно переживал по поводу потери источника дохода, намекая, что надо бы компенсировать. Адрес женщины, названный алкашом показался Стасу смутно знакомым. Когда машина проехала мимо Марусиного дома, он забеспокоился.
Вся четверка медленно поднялась по лестнице. Виктор неожиданно начал упираться, но белобрысый дал ему затрещину, и тот послушно пошагал через ступеньку. Им открыла высокая худая брюнетка. Увидев Виктора, подпирающего стену, она попыталась захлопнуть дверь, но один из амбалов успел схватиться за ручку.
- Это она? - крикнул Стас.
- Она, она, - закивал Виктор, опасливо входя за ними в прихожую.
Наина визжала и выгибалась, пытаясь укусить белобрысого, крепко державшего ее за локти.
Стас огляделся. Везде были фотографии Маруси, изуродованные, прожженные и изрезанные.
- Смотри, смотри! - заорала женщина. - Он, как только уехал, я сразу эту фотовыставку попортила! Сра-а-азу!
- А кто уехал?
- Антон! А то ты не знаешь!
Брызжа слюной, она вывалила кошмарные подробности. Антон после свадьбы Маруси бросил институт, попытался устроить личную жизнь, женившись на Наине, но семейного счастья не получилось, и он начал спиваться. Сначала все было хорошо, они мечтали о ребеночке, переехали, сделали ремонт. Но вскоре Наина стала замечать, что муж постоянно вспоминает Марину. То к слову, то, чтобы привести в пример. Потом он начал ее жалеть, рассказывая жене, какой замечательной девушкой была его первая любовь, и во что превратила ее жизнь. Он следил за ней, а потом рассказывал Наине последние новости из Марусиной жизни. Однажды он пришел пьяный и поделился с ней новой бедой: Маруся беременна, это значит, что шансы на их совместное счастье стремительно уменьшаются. Похоже, что Антон не соображал, кому это говорит. С того дня он пил почти каждый день, его отовсюду выгоняли. Антоша, которому прочили красный диплом и блестящее будущее, в результате начал собирать бутылки у метро. Жена таскала его по врачам, пытаясь побороть алкоголизм, в конце концов, он подшился. Супруги решили начать новую жизнь, и тут позвонила Маруся. Антон снова сорвался. Только теперь он уже не пил, а бил Наину, вымещая на ней все свои обиды. Потом он завербовался на Север и пропал. Наина регулярно получала почтовым переводом значительную сумму, но писем муж не писал, не звонил и, похоже, возвращаться не собирался.
Наина во всем обвинила Марусю и решила отомстить. Как ядовитая змея, она долгие годы сидела 'в засаде', дожидаясь своего звездного часа. Она вознамерилась отнять у виновницы всех несчастий самое дорогое - сына, ребенка, которого Наина так и не смогла родить сама. Скорее всего, женщина страдала психическим расстройством, но это уже должна была выяснить милиция, привлеченная Стасом на последнем этапе разборок.
- Ты ни в чем не виновата! - утешал Стас окаменевшую Марусю. - Если он любил тебя, то это не значит, что ты обязана была отвечать ему взаимностью.
- Виновата, виновата, - шептала она. - Мы в ответе за тех, кого приручили. Это плата, она права. Кара за то, что я сделала! Вот она меня и настигла.
- Да за что тебя карать?
- С меня начались все эти несчастья, с моего эгоизма, инфантилизма! Я увела Виктора из семьи, и столько жизней покатились под откос!
- Вероника была тебе благодарна, - напомнил Стас.
- Вероника! - горько воскликнула Маруся. - Она сама должна была решать, а получилось, что я влезла! У Виктора двое детей без отца растут, Антону, Наине этой всю жизнь исковеркала, да и свою молодость загубила. Но это правильно. Что заслужила! Даже полнота мне в наказание дана, я знаю! Как я про Веронику тогда говорила: 'Не понимаю, как можно быть такой толстой:' Вот, нельзя так! Раз не понимала, судьба мне дала шанс на собственной шкуре разобраться. Ты прости меня, я заявление на нее писать не буду. Она орудие возмездия, имела право:
Маруся продолжала что-то сбивчиво бормотать, глядя в одну точку. Стас с жалостью посмотрел на нее, но возражать не стал. Орудие, так орудие. С женщинами спорить бесполезно.
На следующий день они поехали в клинику к Максиму. Стас остался маяться за дверью, а Маруся вошла в палату. Сын сидел на постели и напряженно смотрел в окно. Обернувшись на звук скрипнувшей двери, он вскочил и, всхлипнув, повис у нее на шее.
- Мамочка, мамочка, прости меня, - бормотал он, вздрагивая и заливая ее горячими слезами.
Маруся разревелась в голос и начала покрывать его стриженую макушку поцелуями. Максим что-то пробормотал, уткнувшись носом в ее плечо.
- Что, котеночек? - переспросила Маруся, боясь разжать руки и перестать ощущать его худенькое тело.
- А дядя Стас придет? Он обещал сводить меня летом на рыбалку, помнишь?
Она судорожно вздохнула и шепнула:
- Он пришел. За дверью сидит!
- Ура! - завопил ребенок и бросился к выходу.
Маруся смотрела на счастливого Максима и думала о том, какие причудливые сюрпризы преподносит иногда судьба. Человек, падающий в бездну, не всегда прав, считая, что жизнь кончена. В холодной и бездушной тьме может оказаться тугой батут, который подбросит отчаявшегося к звездам. Они протянут Вам навстречу свои яркие лучи и подарят надежду и счастье, которые казались безвозвратно утраченными.
конец
|
