|
Смешная книга для весёлого первоклассника
Ирина Гурина
- 2 -
Понедельник – день печальный.
Самый противный день – это понедельник. Во-первых, он грустный – выходные-то закончились! Во-вторых, неделя началась. Папа обычно за завтраком так и говорит ненатурально бодрым голосом:
- Дениска, крепись, началась рабочая неделя. Это здорово!
Хотя по лицу видно, что ему тоже совсем не здорово. Папа зевает и иногда, забыв, что нужно крепиться, тоскливо смотрит на потолок. Я тоже туда смотрю. И тогда мама говорит, что мы с папой кислые.
Папа сердится, а мне смешно. Потому что я сразу представляю папу в виде огромного жёлтого лимона. А лимон за столом с бутербродом в руке – это просто умора. Я начинаю хихикать, и лимон, то есть – папа, тоже хихикает вместе со мной. И после этого понедельник уже перестаёт быть таким грустным. Но весёлым пока не становится.
Потому что нам надо на работу.
- Твоя работа – это школа, - воодушевлённо напоминает папа.
Можно подумать – я не помню. Такое не забывается.
И я согласно вздыхаю.
Папа тоже вздыхает.
И тогда мама говорит, что мы лентяи.
- Я в твои годы в школу ходил с удовольствием, - пытается приободрить меня папа.
- Почему? – спрашиваю я. Потому что мне не верится, что папа ходил с удовольствием. Какое там может быть удовольствие?
- Потому что в школе можно встретиться с друзьями, - морщит лоб папа. Сразу видно, что ему трудно вспомнить, что хорошего было в школе.
И я просто из вредности говорю:
- С друзьями лучше во дворе встречаться. Потому что там хоть побегать и поболтать можно. А в школе за это к стенке ставят!
- И расстреливают? – серьёзно спрашивает папа. Но в глазах у него прыгают смешинки.
- Нет, - я сразу представил Нину Павловну с автоматом. Нина Павловна – это наша учительница. Она очень добрая и весёлая. Поэтому с автоматом она выглядела бы, как снеговик на танке. Вы видели когда-нибудь снеговика на танке? Вот и Нинпалну представлять с автоматом было смешно. Зато завуча – запросто. Как зовут завуча, я не помню, но боюсь её сильно. И все боятся. Потому что она так орёт, что кровь в жилах стынет. Я когда первый раз услышал, как она кричит, сразу сказку про Соловья-разбойника вспомнил. Даже ждал, что эта высокая тётенька тоже как-нибудь свистнет, и мы все попадаем. А потом Нинпална сказала, что это наш завуч. То есть – главная. И её надо слушаться. А никто и не сомневался. Такую тётю страшно не послушаться.
- Чтобы я никого не видела и не слышала, - кричит она во время переменки. – Все к стене.
И мы тут же встаём к стене.
- Ты поэтому не хочешь в школу? - спросил папа, когда я ему попытался это всё рассказать.
- Не только, - подумав, честно ответил я. – Мне ещё домашние задания не нравятся. И не нравится, что на уроке надо сидеть тихо. Ещё Мышкина не нравится, потому что она ябедничает.
И тут я понял, что Мышкина мне не нравится больше всего. Домашние задания делать можно – ничего страшного. И тихо посидеть тоже можно, особенно на математике – там интересно. Но вот Мышкина…
- Она на тебя ябедничает? – с интересом спросил папа.
- Ага.
- А повод есть?
- Нет, - замотал головой я. – Нету никакого повода! А она идёт и ябедничает, что я ей мешаю.
- А ты не мешаешь?
- Нет. Я только по стулу ногой стучу, - я вспомнил, как смешно подпрыгивает Мышкина, когда я поддаю по её стулу ногой. Она оглядывается, а я смотрю удивлённо и шевелю бровями, мол, чего тебе, Мышкина? Но Мышкина всё равно поднимает руку и на весь класс жалуется, что я её обидел. А чего такого? Я по стулу бью, а не по ней!
- По её стулу? – догадался папа. Хотя я вслух ничего не говорил. Наверное, он и сам так в детстве делал. Иначе с чего ему так быстро догадываться?
Я пожал плечами и виновато вздохнул.
- А ты не пробовал не трогать её стул? – вступила в разговор мама.
Это мне просто в голову не приходило. Потому что если не трогать ни Мышкину, ни стул, то сидеть на уроке будет скучно.
Я так и сказал.
Тогда папа с мамой переглянулись и замолчали. Папа пожал плечами, совсем как я, а мама серьёзно посмотрела на меня и спросила:
- Разве тебе не нравится учиться?
Я замялся. Если сказать честно, что не очень нравится, то мама расстроится. А врать не хотелось. Поэтому я снова вздохнул.
- Ты хочешь стать космонавтом? – спросил папа.
- Нет, я хочу стать программистом , - ответил я, обрадовавшись, что тема изменилась. Но не тут-то было. Взрослые умеют так хитро вести разговор, что вдруг неожиданно получается, что ты кругом неправ. Так и в этот раз вышло.
- Неважно, - качнул головой папа. – Чтобы стать кем-то, надо обязательно учиться. А кто не учится, тот никем не станет.
- Совсем никем? – испугался я.
- Совсем, - печально подтвердил папа. – Вот Мышкина учится, значит – кем-то станет.
Это уже был удар под дых!
Допустить, что Мышкина кем-то станет, а я нет – просто немыслимо! Нет уж. Она тогда совсем зазнается. А мне будет стыдно.
- Ладно, - нахмурился я. – Уговорили.
- Вот и отлично, - папа потёр руки, и мы стали собираться на работу. Он на свою, я – на свою.
Но понедельник от этого легче не стал.
- Не кисни, - подмигнул мне папа напоследок. – Выходные всё ближе и ближе.
А я подумал, что теперь не так уж сильно хочу, чтобы выходные были ближе. У меня целых пять дней впереди было – это ж сколько всего можно в школе-то узнать!
Ну, Мышкина, я тебе покажу, кто кого!
И я пошёл в школу.
Тьфу – то есть, на работу.
Трудная учительница
Всё началось с того, что наша любимая учительница Нинпална куда-то уехала, и вместо неё в класс пришла завуч.
То есть, сначала-то она не пришла. Мы просто орали и скакали рядом с классом, как обычно. Было весело. Мы с Женькой вообще даже не скакали, а устроили турнир роботов. Мы оба были роботами и воодушевлённо скрипели, жужжали и рычали, стараясь двигаться, как и положено роботам. Но Лёшка Сидоров нам мешал, потому что он был индейцем, который охотился на слонов. И слонами почему-то были мы. Мы ему русским языком объяснили, что мы роботы. Но Лёшка продолжал кидаться в нас карандашами и орал, что мы убиты отравленной стрелой.
- Давай он будет чокнутым пришельцем? – предложил Женька, которому надоело, что Сидоров мешает. – А мы будем брать его в плен.
Я сразу согласился. В плен мы его быстро взяли. Потому что нас двое, а чокнутый пришелец один. Женька схватил Сидорова за одну руку, а я за вторую. Но что делать с пленным, было непонятно. Тюрьмы-то в школе нет. Да ещё Лёшка мешал думать, потому что орал, что слоны на охотников не нападают.
А потом случилось страшное.
- Всем немедленно в класс! – прогремело над нашими головами. – А вы трое – не садиться!
Прямо перед нами стояла завуч и страшно блестела очками. У неё был крючковатый нос и прилизанные волосы. Если бы ей ещё нахлобучить шляпку и дать в руки крысу, то получилась бы вылитая старуха Шапокляк. Только старуха Шапокляк в мультике, а завуч прямо перед нами.
У меня от ужаса даже по ушам мурашки побежали.
Женька тоже позеленел, как огурец.
А Сидоров сразу заверещал, что мы первые начали.
Весь класс сидел тихо-тихо. И тишина была мёртвая. Я вот тогда в первый раз понял, что такое «мёртвая тишина» У Нинпалны на уроке тишина была живая и чуть-чуть весёлая, а тут прямо как на кладбище.
- Значит так, - рявкнула завуч. – Меня зовут Валерия Ричардовна! Сегодня я буду замещать вашего учителя. Сейчас вы трое скажете «Валерия Ричардовна, извините, пожалуйста» и мы начнём, наконец, урок.
Конечно, когда человека с детства таким именем называют, ему легко его выговаривать. А я вот даже не понял, чего она там сказала. То есть понял, но не до конца, и тут же забыл. То есть «извините, пожалуйста» - я запомнил. А вот имя…
- Как её звать? – страшным шёпотом пропыхтел мне в ухо Женька.
Я тоскливо посмотрел на него, и друг сразу понял, что мы пропали.
Он так и сказал:
- Мы пропали.
Только снова шёпотом. И прямо мне в ухо. Было щекотно, и я тихо хихикнул.
- Тебе смешно? – нависла надо мной новая учительница.
Странный вопрос. Разве может быть смешно, когда на тебя только что наорали, ты стоишь перед всем классом, а тётенька, похожая на голодную Бабу Ягу, даёт тебе невыполнимое задание?
Могла бы и не спрашивать.
Но раз меня спросили, я ответил:
- Нет, мне страшно.
Я ж честно ответил. Главное – жалостливо. Потому что надеялся, что она нас пожалеет. Но у завуча стало такое лицо, что я понял, что зря надеялся.
Но тут мне повезло. Сидоров решил попросить прощения первым. Наверное, он думал, что у неё не хватит доброты на троих, и съест она того, кто останется последним.
- Врлрчр…, начал Сидоров и испуганно затих.
- Рилрв…, - предпринял он ещё одну попытку.
- Чарлрв…, - присоединился Женька.
- Ларврч…, - попробовал я.
Имя категорически не вспоминалось и не выговаривалось. Наверное, её в детстве часто дразнили, вот она и выросла такая злая. Мне её даже жалко стало.
- Врлрчр, - прорычал Сидоров, совершенно отчаявшись.
Валерия Ричардовна с интересом смотрела на нас. Я так летом жука в стеклянной банке разглядывал. Жук был неуклюжий, чёрный и блестящий. Он пытался залезть на стенку, но срывался и падал, беспомощно барахтаясь на дне. Я сначала помогал ему травинкой, а потом вообще выпустил. Потому что даже с травинкой у жука не получилось выбраться. А ему, наверняка, хотелось погулять…
Вспомнив жука, я понадеялся, что и Валерия Ричардовна тоже пожалеет нас и отпустит.
- Ларичарвд…, - робко проблеял Женька.
- Валерия Ричардовна, - подсказала завуч.
Можно подумать, от этого стало легче.
- Варелия Чадовна!
- Лалерия Рилидачевна!
- Вавелира Леридарчевна!
Хором заорали мы.
-… извините, пожалуйста! – добавил я.
- Садитесь, - махнула рукой Лаврле…завуч.
В общем, имя мы так и не запомнили.
На следующий день вернулась Нинпална и спросила:
- Ну, как вы тут без меня с новым учителем жили?
Все затихли, а я честно сказал:
- Это была очень трудная учительница.
А что, разве нет?
Попробуйте сами выговорить!
Продолжение "Смешной книги для весёлого первоклассника" >>>
|
